Обстоятельства, при которых вступил на престол император Николай I, не могли расположить к дарованию льгот печати. Под влиянием идей, господствовавших в то время во всей континентальной Европе, и специально событий 14 декабря 1825 года, издан был цензурный устав 10 июня 1826 года, воспроизводящий во всей чистоте идею предварительной цензуры

Этот устав возник следующим образом.

Император Николай Павлович приказал своему министру Шишкову составить новый цензурный устав.

Шишков поручил это дело директору своей канцелярии князю Ширинскому-Шихматову. Работать князю не пришлось долго: в главном правлении училищ уже лежал готовый устав, составленный Магницким в компании с Руничем в 1823 г. По инструкции министра, нужно было сообразоваться со всеми бывшими нашими и иностранными уставами, и извлечь из них: «нужнейшие, лучшие, приноровленные к обстоятельствам времени правила, в которых бы, не стесняя ни малейшие талантов писателей, заграждались пути к покушениям вводить хитрые и часто распещренные цветами злонамеренные сочинения».

Но не помогли ни иностранные уставы, ни желание министра не стеснять талантов писателей, - из рук его вышел так называемый чугунный устав.

Цель этого цензурного устава - противодействовать духу времени, выразившемуся в политических потрясениях Европы.

Цензура учреждена была не только для противодействия положительным вредным направлениям, но и для воспитания общества. На цензурный устав 1826 года возложены были три главнейшие попечения: о науках и воспитании юношества, о нравах и внутренней безопасности и о направлении общественного мнения согласно с политическими обстоятельствами и видами правительства.

Главным органом цензуры сделан был верховный цензурный комитет из трех членов министров - народного просвещения, внутренних дел и иностранных дел. В самых цензурных правилах до мельчайшей подробности определены обязанности цензора, именно с воспитательно-педагогической точки зрения.

Чтобы иметь хотя какое-нибудь понятие об этом уставе, упомянем вкратце о некоторых его параграфах, наиболее рельефных.

Запрещалось помещать официальные статьи и известия о важнейших событиях, относящихся до России, прежде нежели они обнародованы будут от правительства (§ 139). Не позволялось пропускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам (§ 151). Запрещалось авторам выпущенные цензурою места обозначать точками или другими знаками, «как бы нарочно для того поставляемыми, чтобы читатели угадывали сами содержание пропущенных повествования или выражений, противных нравственности, или общественному порядку» (§ 152).

Запрещались сочинения, «в которых явно нарушаются правила и чистота русского языка» (§ 154). Вменялось в обязанность, не пропускать к книгопечатанию книгопродавческих каталогов с несправедливою похвалою книгам, чтобы «любители чтения не могли быть через то приводимы к неосновательному желанию приобрести книги, не заслуживающие их внимания»; не велено пропускать отрывки из целых сочинений, не имеющие «полноты содержания в отношении к нравственной, полезной или, по крайней мере, безвредной цели». Международным политическим отношениям России к Европе того времени посвящен следующий параграф: цензура обязана строго наблюдать, чтобы не печаталось «ничего неуважительного или обидного для держав, находящихся в дружественных с Россией отношениях, и в особенности для Священного союза». Параграфы 173-185 относятся до книг по части словесности, географии и статистики.

О цензуре исторических книг в § 181 сказано: «история не должна заключать в себе произвольных умствований, которые не принадлежат к повествованию».

В §§ 186-193 даются наставления о цензуре книг логических, философских, юридических, а также по части естественных наук и медицины. В отношении медицинских наук «наблюдать следует, чтобы вольнодумство и неверие не употребили некоторые из них орудиями к поколебанию в умах людей неопытных достоверности священнейших для человека истин, например, как духовность души, внутреннюю свободу и высшее определение в будущей жизни. А потому постановляется в обязанность цензорам, чтобы они тщательно отсекали в рассматриваемых сочинениях всякое к тому покушение».

К счастью, действие этого устава было кратковременно: скоро обнаружилось, что подобными постановлениями о печати эта последняя совсем подрывается в своем корне. В обществе раздавались голоса против строгости цензуры. Говорили, что по такому уставу можно и «Отче наш» перетолковать «якобинским» наречием: русской науке и литературе приходилось зачахнуть. И потому потребовалась реформа в цензурном уставе.

Новый устав 1828 года отказался от своей педагогической роли: он просто обязывает цензуру «рассматривать произведения словесности, науки и искусству назначаемые к изданию в свет внутри государства, посредством книгопечатания, гравирования или литографии».

Новый устав слагал с цензоров быть судьями в литературном отношении цензуруемых книг. В шестом § устава говорится, что цензура должна обращать внимание на дух статьи, а не привязываться к отдельным словам и фразам, «и в суждениях своих принимать всегда явный смысл речи, не доз-воляя себе произвольного толкования оной в дурную сторону. Цензура должна была следить за неприкосновенностью «коренных законов империи», хотя об остальных законах, менее важных, можно было писать смело.

Подобные льготы, данные печати, оживили ее, и тридцатые года можно назвать временем возрождения литературы.

Разрешение Московского цензурного комитета от 10 июня 1838 г. на выпуск книги А. Правдина "О железных и торцовых дорогах в России".

1826 год. 22 июня (10 июня ст.ст.) был издан цензурный устав, прозванный современниками за громоздкость и излишнюю подробность «чугунным».

Верне О. Портрет Николая I. 1830 год

«В борьбе с крамолой, с чего и началось правление Николая I, естественно император опирался на полицию и цензуру. В отношении последней ему не пришлось изобретать что-то новое: на первых порах его вполне устроила та политика, которую проводил министр духовных дел и народного просвещения в 1824-1828 гг. А.С. Шишков в конце жизни Александра I. Именно при Николае I этот государственный деятель смог реализовать свои идеи о цензуре, не имевшие поддержки Александра I. А.С. Шишков сразу же был принят новым императором, выслушавшим его и давшим ему указание разработать новый цензурный устав. А.С. Шишков задолго до назначения министром занимался проблемой реформирования цензуры. Еще в 1815 г. он выступил на заседании Государственного совета со своим мнением при обсуждении вопроса о разграничении цензурных полномочий между министерствами народного просвещения и полиции. Он утверждал, что главные пороки цензурного устава 1804 г. - «недостаточность руководящих правил», «отсутствие у цензуры довольного доступа и голоса к защите или одобрению хорошей и к остановке или обличению худой книги». Кроме того, он отмечал, что в стране вообще слишком мало цензоров. Шишков предлагал свой проект цензурного аппарата. По нему цензурное управление должно состоять из двух комитетов: верхнего (министры народного просвещения, полиции, обер-прокурор Синода и президент Академии наук) и нижнего («избранные, возмужалые, добронравные люди», ученые, знающие языки и словесность), включающего отделы по родам подлежащих цензуре книг.

Джордж Доу. Портрет А.С.Шишкова. 1823-1825 гг.

Многие из идей А.С. Шишкова получат поддержку в ходе цензурной реформы 1826 г. Следует отметить, что в Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до назначения Шишкова министром создавался проект цензурного устава. Но новый министр нашел его «далеко недостаточным до желательного в сем случае совершенства» и внес замечания, с учетом которых составлялся цензурный устав 1826 г. В «Записках А.С. Шишкова» говорится: «Я, не могший по слабости моего зрения и здоровья заняться великим сим трудом, употребил на то директора канцелярии моей князя Шихматова, человека благоразумного и усердного, к пользам престола и отечества». Таким образом, у нового цензурного устава было два творца - А.С. Шишков и князь П.А. Ширинский-Шихматов, один из крупных государственных деятелей николаевского периода.

Новый цензурный устав был принят 10 июня 1826 г. и лег в основу осуществляемой цензурной реформы. В противоположность цензурному уставу 1804 г. он был крайне подробен (его объем был в пять раз больше) и состоял из 19 глав и 230 параграфов. Новый устав был пронизан стремлением регламентировать все возможные задачи цензуры и действия ее аппарата. В 11 главах определялись цели и задачи цензуры, излагались ее организационные основы, фактически предлагалась первая в истории России структура цензурного аппарата. В остальных 8 главах подробнейшим образом раскрывался характер, способы и методы цензуры разных типов произведений печати.

Основные положения цензурного устава 1826 г. сводились к следующему:
- цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусства при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление;
- цензура должна контролировать три сферы общественно-политической и культурной жизни общества: 1) права и внутреннюю безопасность, 2) направление общественного мнения согласно с настоящими обстоятельствами и видами правительства, 3) науку и воспитание юношества;
- традиционно цензура вверялась Министерству народного просвещения, а руководило всею ее деятельностью Главное управление цензуры. «В помощь ему и для высшего руководства цензоров» утверждался Верховный цензурный комитет, состоявший в соответствии с тремя направлениями цензуры из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел;
- правителем дел Верховного цензурного комитета состоит директор Канцелярии министра народного просвещения. Ежегодно он составляет наставления цензорам, «долженствующие содержать в себе особые указания и руководства для точнейшего исполнения некоторых статей устава, смотря по обстоятельствам времени»;
- в стране создавались Главный цензурный комитет в Петербурге, местные цензурные комитеты - в Москве, Дерпте и Вильно. Главный цензурный комитет подчинялся непосредственно министру, остальные - попечителям учебных округов;
- право на цензуру, кроме того, оставалось за духовным ведомством, академией и университетами, некоторыми административными, центральными и местными учреждениями, что закладывало простор для субъективизма цензуры.

Устав 1826 г. определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания», «многотрудную и важную, поэтому она не могла быть соединена с другой должностью». Это был, без сомнения, шаг вперед в осознании роли Цензора, так как профессионала можно спросить за предпринятые действия сполна, лишить его работы и т.д. Кроме того, штат цензоров был увеличен, повышены их оклады. Так, Главный цензурный комитет в Петербурге имел ранее 3-х цензоров, в новом качестве - 6. Их оклады выросли с 1200 руб. в год до 4000, цензоров местных комитетов - до 3 тыс.

Деятельность цензуры регламентировалась в 8 главах устава. В них строгость ее доводилась до крайних пределов: запрещались
- места в сочинениях и переводах, «имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам», т.е. цензор получил право по-своему улавливать заднюю мысль автора, видеть то, чего нет в произведении, которое он рассматривает;
- «всякое историческое сочинение, в котором посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь»;
- рассуждения, обнаруживающие неприятное расположение к монархическому правлению;
- медицинские сочинения, ведущие «к ослаблению в умах людей неопытных достоверности священнейших для человека истин, таковых, как духовность души, внутреннюю его свободу и высшее определение в будущей жизни. Цензоры должны были отсекать в рассматриваемых ими сочинениях и переводах всякое к тому покушение».

Новый цензурный устав был перегружен такими подробностями, которые не имели прямого отношения к цензуре, загромождали и без того громоздкий его текст, а потому вносили путаницу в действия цензоров. Так, в уставе отмечалось:
- «сочинения и рукописи на языке отечественном, в коих явно нарушаются правила и чистота русского языка или которые исполнены грамматических погрешностей, не пропускаются к напечатанию без надлежащего со стороны сочинителей или переводчиков исправления».

В документе давались подробные правила для руководства не только цензоров, но и изложение прав и обязанностей книгопродавцев, содержателей библиотек для чтения, типографий и литографий, а также рекомендации по ведомостям и повременным изданиям, особо о еврейских книгах, правила об ответственности цензоров, книгопродавцев, работников типографий, распространителей печати и т.д.

По мнению графа С.С. Уварова, второй устав содержал в себе «множество дробных правил и был очень неудобен для практики». В целом, характер этого документа получил устами современников точное определение: его назвали чугунным. Действовал он чуть более года. Когда в 1827 г. министр внутренних дел В.С. Ланской приступил к разработке особого цензурного устава, регламентирующего деятельность иностранной цензуры, он столкнулся с необходимостью отступить от сути параграфов «чугунного» устава. В связи с этим он обратился к Николаю I, и тот сразу же увидел в этом предлог отказаться от недавно утвержденного им цензурного устава. Император повелел не только не придерживаться его отдельных правил, но и пересмотреть его в целом».

Цитируется по: Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв. М.: Аспект Пресс, 2001.

История в лицах

Товарищи мои просили, чтобы я объяснил им, что значит цензура совещательная? Я отвечал: «Если в рукописях тех, которые постарее нас, заметим что сомнительное, то поедем к ним на дом для объяснения. А кто помоложе нас, того пригласим в комитет»

Цитируется по: Глинка С. Н. Записки. Спб., 1895. С. 351

Мир в это время

В 1826 году французскому изобретателю Нисефору Ньепсу удается впервые зафиксировать изображение в виде гелиогравюры - прародительницы современной фотографии. Изображения были слабо различимыми из-за большой экспозиции, поэтому получившийся снимок дополнительно обрабатывал гравер. Снимок Ньепса, который дошел до наших дней, это вид из окна мастерской, который изобретатель сделал в 1826 году.



Жозеф Нисефор Ньепс. Первая в мире фотография, сделанная на сплаве олова со свинцом. 1826 год



Неизвестный художник. Портрет Жозефа Нисефора Ньепса в ранние годы. 1785 год

«Жозеф Нисефор Ньепс родился 7 марта 1765 года в городе Шалоне-на-Саоне (Châlons sur Saône), в зажиточной семье, предки которой, занимая довольно высокие государственные должности, получили дворянство. Таким образом, семья Ньепса принадлежала к лучшему обществу Франции дореволюционного периода. Во время революционных войн, в эту эпоху весьма сильного подъема у французской молодежи военно-патриотического духа и стремления найти во внешней войне избавление от раздиравших страну внутренних смут, Ньепс и его старший брат поступили на военную службу. Старший брат довольно долго был на военной службе, оставив ее уже в двадцатых годах в чине полковника. Нисефор Ньепс прослужил в войсках около трех лет, причем принимал участие в итальянской кампании и дослужился до чина подпоручика. Но вскоре тяжелая болезнь заставила его покинуть военную службу и искать гражданской. В 1794 году Ньепс был назначен уездным начальником округа Ниццы и занимал до 1801 года эту должность, соответствовавшую его скромным вкусам. После 1801 года он, оставив службу, переселился на родину, в Шалон, где поселился с младшим братом Клодом, молодость которого протекла среди продолжительных путешествий во всех частях света и была исполнена самых разнообразных приключений.

Оба брата, отличавшиеся страстью к научным и промышленным открытиям, объединились для общей работы и, поселившись в отцовском имении на берегу Саоны, занялись наукой и практическими опытами, которые были небезуспешны. Они изобрели какой-то двигатель пиреолофор, действовавший с помощью нагретого воздуха, и представили его на рассмотрение парижского института, где изобретение было удостоено похвального отзыва. Есть известие, что братья Ньепсы в 1805 году ездили по Саоне на лодке, приводившейся в движение при помощи изобретенной ими машины, но дальнейшая ее судьба осталась совершенно неизвестною.

В 1811 году братья расстались: Клод отправился в Париж, а оттуда в 1815 году в Англию, но тесная дружба по-прежнему связывала их, и они переписывались, сообщая друг другу о своих работах. Нисефор Ньепс вскоре по отъезде брата оставил город и поселился со своим семейством в деревне де-Гра.

Изобретенная в первые годы настоящего столетия литография была встречена публикой с особенным восторгом и одно время сделалась модным занятием. В замках французской аристократии заводились литографические мастерские. Дамы запасались литографическими карандашами и рисовали на камне, не заботясь о художественности работы, но радуясь новой игрушке. Ньепс находился в числе увлеченных новым изобретением; но нет сомнения, что его занимала гораздо более промышленная, чем художественная сторона дела.

Он употребил значительную часть своего состояния на производство изысканий литографского камня в Лионе и в ближайших провинциях Франции, но эти поиски не привели ни к каким результатам. Тогда Ньепсу пришло на мысль заменить камень металлом и именно пластинками отполированного олова. Сын его, Исидор Ньепс, следующим образом рассказывает о первых опытах отца с оловянными пластинками: «Отец мой намазывал пластинки различными лаками своего изобретения, затем накладывал на них гравюры, делая их предварительно прозрачными, и все это выставлял на свет в окне своей комнаты». Таково было, конечно, еще крайне несовершенное, начало гелиографии.

Но Ньепс не желал ограничиться гравюрами; он задался мыслью закрепить изображения, даваемые камерой-обскурой. Когда этот прибор у него испортился, он заменил его другим, и сохранившееся письмо его от 6 мая 1816 года к брату Клоду дает нам представление о трудностях задуманного открытия, а также о достигнутых уже им к тому времени результатах.

«Я уже писал тебе в моем последнем письме, что я разбил объектив в моей камере-обскуре и что рассчитываю заменить его имеющимся у меня другим. Но ожидания мои не сбылись: фокусное расстояние этого стекла оказалось слишком коротким, почему я и не мог им воспользоваться. В прошлый понедельник мы были в городе, но у Скотти я также не мог найти ничего подходящего. Вернулись мы сюда в среду вечером; но с тех пор все время стояла пасмурная погода, что не позволяло мне продолжать мои наблюдения. И это меня тем более огорчает, что я ими крайне интересуюсь. Приходится часто выходить из дому, бывать в гостях или принимать их, а это для меня очень утомительно. Признаюсь, что в настоящее время я с большим удовольствием поселился бы в пустыне.

Когда разбился мой объектив и мне нельзя было больше пользоваться камерой-обскурой, я сделал отверстие в небольшой шкатулке, принадлежащей Исидору. По счастью, мне попались чечевицы от солнечного микроскопа, который, как ты знаешь, принадлежал еще нашему деду Барро. Одна из этих крохотных чечевиц оказалась с надлежащим фокусным расстоянием и, приспособив ее к шкатулочке, я получил весьма отчетливые изображения, правда, не более чем полтора дюйма в диаметре. Этот маленький прибор стоит в моем рабочем кабинете, у открытого окна, против птичника. Я сделал уже известный тебе опыт и получил на листе бумаги изображение всего птичника, а также и оконных рам, менее освещенных, чем находящиеся за окном предметы. Опыт этот еще далеко не совершенный, но изображение предметов было чересчур уж крошечное. Все же возможность производить снимки при помощи моего способа представляется мне почти доказанною; если мне наконец удастся усовершенствовать мою выдумку, я не замедлю тебе о том сообщить в благодарность за трогательное участие твое в моих хлопотах. Не скрою от тебя, что представляется масса затруднений, особенно в улавливании естественных красок предметов; но ты знаешь, что с трудом и с большим запасом терпения можно сотворить весьма многое. То, что ты предсказывал, случилось в действительности. Фон изображений черный, а самые предметы белые, или, лучше сказать, гораздо светлее фона».

Это письмо интересно как доказательство того, что уже в 1816 году Ньепс был очень близок к открытию светописи. По счастью, ни он, ни Дагер не были учеными-профессионалами. Поставив себе почти одновременно трудную задачу, они, без сомнения, и не подозревали, что сызнова начинают тернистый путь изысканий, уже пройденный целым рядом ученых от Цельсия, Фабрициуса и Порты до Хэмфри Дэви, которые безуспешно истощили все богатства науки единственно для того, чтобы прийти к заключению, что задача неразрешима. Быть может, если бы Дагер и Ньепс имели понятие об этом долгом пути утомительных попыток и разочарований, они отступили бы, как и их предшественники, перед трудностью предприятия или так же признали бы его недостижимым. Но один был пламенный, влюбленный в искусство художник, другой - практический делец, а оба - неутомимые искатели, бросившие проторенные дороги и не смущавшиеся встречавшимися затруднениями, только бы добиться успеха.

Что было за вещество, употреблявшееся Ньепсом при производстве опытов в тот период времени, к которому относится вышеприведенное письмо его к Клоду, об этом в переписке обоих братьев не встречается никаких пояснений. Известно, однако же, что в поисках различных подходящих веществ Ньепс обращался поочередно к хлористому железу, перекиси марганца, гваяковой смоле, фосфору и прочему, пока не остановил свое внимание на асфальте.

Это вещество черного цвета встречается у берегов Каспийского, а в особенности Мертвого морей; оно растворимо в некоторых жидких маслах, в скипидаре, лавандовой эссенции, а также в эфире и нефти. Под влиянием света вещество это окисляется, становится нерастворимым и обесцвечивается.

Ньепс растворял сухой асфальт в лавандовой эссенции, получая таким образом довольно густой лак, которым он, при помощи ватного тампона, равномерно смазывал медную или оловянную пластинку. Пластинка, покрытая раствором асфальта, вставлялась в камеру-обскуру. Но предварительно Ньепс подвергал свою пластинку умеренному нагреванию; в результате пластинка покрывалась плотно прилегающим слоем неощутимого асфальтового порошка. После помещения пластинки в камеру-обскуру и некоторого ее там выдерживания на ней появлялось не слишком отчетливое изображение, для закрепления которого Ньепс обмывал пластинку смесью из одного объема лавандовой эссенции с десятью объемами нефти. Он заканчивал обработку пластинки тщательным обмыванием ее водою. В полученном таким путем изображении светлые места соответствовали освещенным частям предмета, а темные - теням. Полутени соответствовали тем областям, где асфальт, сделавшийся под влиянием полусвета менее растворимым, мог быть только частично удален последовательной обработкой пластинки, так что на этих местах оставался более или менее толстый слой смолы. Желая удалить производимую обнаженным металлом зеркальность, сильно вредившую отчетливости изображения, Ньепс пробовал изменить металлическую поверхность сначала парами йода, а потом сернокислым натрием, но успеха не добился.

Не довольствуясь получением изображения внешних предметов, даваемого камерой-обскурой, Ньепс задумал превратить свои пластинки в доски, годные для печатания. Для этого он подвергал поверхность пластинки действию кислоты, которая выедала металл в тех местах, где последний оставался обнаженным, и не действовала на него в местах, защищенных асфальтом. Затем он счищал асфальт золой и получал таким образом гравировальную доску.

Ньепс попробовал применить такие доски к печатанию эстампов. Как и в начале своих работ, он покрывал асфальтированные пластинки гравюрами, которые предварительно делал прозрачными и выставлял пластинку вместе с гравюрою на свет, причем получал на досках воспроизведенные рисунки.

Таковы были окончательные результаты, полученные Ньепсом. Без сомнения, гелиография, как называл свое открытие изобретатель, не могла иметь особенно полезных практических применений.



Жозеф Нисефор Ньепс. Кардинал д"Амбуаз. 1827 год. Отпечаток получен с гелиографической гравюры, сделанной в 1826 году.

Снимки получались в камере-обскуре с крайней медленностью: обыкновенно пластинка должна была находиться в ней от шести до восьми часов. Понятно, что в такой долгий промежуток времени освещение снимаемых предметов успевало несколько раз измениться, поэтому свет и тени на изображении не имели правильного расположения.

Что касается гелиогравюры, то на пластинках Ньепса получались лишь очень неглубокие линии; поэтому отпечатанные гравюры выходили слишком слабыми, так что для получения сколько-нибудь ясного отпечатка доски необходимо было давать граверу обрабатывать резцом. Так, Ньепс в 1826 году послал несколько подобных пластинок своему другу, знаменитому парижскому граверу Леметру, у которого эти первые образцы светопечатания хранились до его смерти в конце семидесятых годов, а впоследствии были переданы в архив института. Таким образом, на первый взгляд добытый Ньепсом результат может показаться весьма посредственным. Но не следует забывать, что результат этот, как бы он ни был незначителен, принадлежит Ньепсу всецело. Он совсем не имел предшественников в настоящем значении этого слова, которые расчистили бы ему дорогу. Кроме того, мы уже знаем, что Ньепс не был вооружен особенными научными познаниями, и приняв все это к сведению, необходимо признать, что его двадцатилетние разыскания составляют неоспоримую научную заслугу.

Как бы то ни было, около 1826 года Ньепс уже изобрел свою гелиогравюру. По-видимому, он не остановился на полпути и не терял надежды добиться со временем более совершенных результатов.

Желая иметь оптический прибор настолько хорошего устройства, чтобы хоть с этой стороны обставить надлежащим образом свои исследования, изобретатель в 1826 году поручил своему старшему брату купить у лучшего парижского оптика Шарля Шевалье только что появившуюся тогда так называемую призму-мениск. Исполняя это поручение, полковник Ньепс в разговоре с Шевалье объяснил, что призма-мениск нужна для его брата, которому удалось закрепить на пластинке изображения, даваемые камерой-обскурой. Присутствовавшие в магазине, как известно уже читателю, приняли это сообщение за басню, но сам Шевалье, тогда уже знакомый с Дагером и до известной степени посвященный в его попытки закреплять изображения камеры-обскуры, отнесся к сообщению полковника Ньепса с доверием. Записав адрес его брата, вскоре после этого посещения он отправился к Дагеру, причем стал советовать ему войти в письменные сношения с Ньепсом; но художник, по-видимому тогда уже приближавшийся к цели своих также поглотивших немало времени и труда разысканий, сначала не последовал этому совету. Шевалье, однако, настаивал на своем, и плодом его стараний было то, что Дагер в конце концов решился списаться с неизвестным соискателем. Переписка эта сначала шла необыкновенно вяло из-за крайней недоверчивости Ньепса, но когда последний, наведя справки о Дагере у гравера Леметра, несколько успокоился от опасений, что у него могут вырвать плоды его работ, переписка несколько оживилась и наконец Ньепс решился послать Дагеру одну из своих гелиографических пластинок».

Цитируется по: Буринский В.Ф. Луи Дагер и Жозеф Ньепс. Их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии// Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова, 1839-1900

9 (21) июля 1804 г. Александр I утвердил первый устав о цензуре в Российской империи, в соответствии с которым все издания должны были проходить цензуру в специально создававшихся цензурных комитетах при Санкт-Петербургском, Московском , Казанском, Дерптском и Виленском университетах.

Система цензуры в России начала складываться ещё в начале XVIII в. В то время она подразделялась на предварительную и карательную. Цензура могла быть как общей (для российских или иностранных изданий), так и ведомственной (военной, духовной, театральной). Одним из первых актов, регламентировавших цензурную практику, стало установление порядка, в соответствии с которым цензура сочинений богословского характера являлась обязательной прерогативой Святейшего Синода. В 1783 г. предварительную цензуру издаваемых книг было предписано осуществлять органам полицейского надзора.

Цензурная политика была ужесточена в связи с событиями Великой Французской революции; ярким примером этого стал арест и ссылка русского писателя А. Н. Радищева в 1790 г., а также закрытие книгоиздательства журналиста Н. И. Новикова в 1792 г. По Указу 1796 г. в Петербурге и Москве были учреждены цензурные комитеты для контроля за изданием и ввозом книг в Россию, а в 1800 г. императором Павлом I и вовсе был запрещён ввоз иностранной литературы.

Цензурная политика Павла I не могла удовлетворить стремления Александра I и его помощников, опиравшихся на традиции екатерининского Просвещения. В соответствии с устремлениями императора в 1804 г. в России был учреждён первый цензурный устав, который определил всю издательско-типографскую деятельность в государстве - с момента подачи автором рукописи издателю и до выхода из типографии готового тиража издания. По этому уставу была введена предварительная цензура на ранней стадии подготовки издания к производству.

Цензорам вменялось в обязанность трактовать в пользу сочинителя те места в тексте, которые будут сочтены ими «двойными по смыслу». Согласно уставу, запрещению подлежали все сочинения, «противные православной религии и самодержавному строю». «Если же в цензуру прислана будет рукопись, - отмечалось в одном из параграфов Устава, - исполненная мыслей и выражений, явно отвергающих бытие Божие, вооружающая против веры и законов Отечества, оскорбляющая верховную власть или совершенно противная духу общественного устройства и тишины, то комитет немедленно объявляет о такой рукописи правительству для отыскания сочинителя и поступления с ним по закону».

При цензурных конфликтах арбитром выступал Совет университета. Обжаловать решение университетской цензуры можно было в Главном правлении училищ, ставшем высшей инстанцией по делам цензуры.

В 1826 г. императором Николаем I был утверждён новый цензурный устав , существенно ужесточивший контроль за выпуском литературы.

Лит.: Гринченко Н. А. Организация цензуры в России в I четверти XIX века [Электронный ресурс] // Открытый текст: электронное периодическое издание. 2004-2013. URL : http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/libraries/book/?id=2361#_ftn18 ; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX-XX вв. М., 2001. Разд. 1, Первый цензурный устав (1804 г.): иллюзии и практика; Законы и постановления. СПб., 1804. С.85-96; Полусмак Т. Л. Цензурное законодательство дореволюционной России: Автореф. дис. к. ю. н. Нижний Новгород, 2003; То же [Электронный ресурс]. URL : http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/libraries/book/?id=641 ; Пушкарёв Е. Ю. Из истории принятия первого цензурного устава 1804 г. Тюмень, 2006; Русская журналистика в документах: История надзора / Сост. О. Д. Минаева; под ред. Б. И. Есина, Я. Н. Засурского. М., 2003; Устав о цензуре. 1804. 9 июля [Электронный ресурс] // Открытый текст: электронное периодическое издание. 2004-2013. URL: http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/law/1804/ ; Энгельгардт Н. Очерк истории русской цензуры в связи с развитием печати (1703-1903). СПб., 1904; То же [Электронный ресурс]. URL : http :// www . opentextnn . ru / censorship / russia / dorev / libraries / book / engelgardt /? id =2397 .

Устав о цензуре

ОТДЕЛЕНИЕ I.
О цензуре вообще

Цензура имеет обязанностию рассматривать всякого рода книги и сочинения, назначаемые к общественному употреблению.

Главный предмет сего рассматривания есть доставить обществу книги и сочинения, способствующие к истинному просвещению ума и образованию нравов, и удалить книги и сочинения, противные сему намерению.

На сем основании, ни одна книги или сочинение не должно быть напечатано в Империи Российской, ни пущено в продажу, не быв прежде рассмотрено цензурою.

Для рассматривания книг и сочинений учреждаются цензурные комитеты при университета из профессоров и магистров и состоят под непосредственным ведением университетов. Каждый из сих комитетов рассматривает книги и сочинения, печатаемые в типографиях, состоящих в округе того университета, при котором оный комитет находится. комитет рассматривает также книги и сочинения, выписываемые из чужих краев для университетских чиновников.

Для книг и сочинений, печатаемых в округе Санкт-Петербургского университета, до открытия университета учреждается под ведением попечителя оного цензурный комитет из ученых особ, пребывающих в сей столице.

Цензура книг и сочинений, издаваемых от Главного училищ правления, Академий: Наук, Художеств и Российской, также от кадетских корпусов, государственной медицинской управы, в Санкт-Петербурге существующих, и других ученых обществ, правительством утвержденных, и казенных мест, возлагается на попечение и отчет самых тех мест, и их начальников. Сии книги и сочинения могут быть печатаемы в принадлежащих сим местам или других типографиях.

Те же книги и сочинения, которые присланы будут в типографии упомянутых мест для напечатания на иждивении сторонних издателей, предаются тиснению не прежде, как по рассмотрении оных в цензурном комитете.

Книги и сочинения церковные, к священному писанию, вере, либо толкованию закона божия и святости относящиеся, подлежат рассмотрению цензуры духовной, находящейся под ведением Святейшего Синода и епархиальных архиереев. Таковые книги и сочинения должны быть печатаемы в синодской или иных типографиях, под ведением Синода состоящих.

Журналы и другие периодические сочинения, выписываемые чрез почтамты из чужих краев, рассматриваются в особенно учрежденной при оных цензуре, которая в сем руководствуется правилами сего Устава.

Рукописные пьесы, представляемые на всех, не исключая и придворных, театрах, как в столицах, так и в других городах, до представления оных, рассматриваются цензурными комитетами, а где нет комитетов, директорами народных училищ, под надзором местного начальства.

Рассмотрение и позволение к напечатанию театральных афишек и подобных тому объявлений и известий, зависит от гражданского начальства.

ОТДЕЛЕНИЕ II.
О цензурных комитетах

Каждый цензурный комитет имеет в положенное время заседание. цензоры, составляющие комитет, разделяют между собою книги и сочинения, поступающие в цензуру, и по прочтении представляют письменные об оных от себя донесения, за верность коих сами и ответствуют.

Книги и сочинения, которые цензор сам собою одобрить к напечатанию сомневается, так же книги и сочинения печатные, кои почитает он следующими к запрещению, представляются в полное собрание цензурного комитета, для разрешения по большинству голосов; и в сем случае ответствуют одобрившие или запретившие сочинение, либо книгу.

Равным образом и весь цензурный комитет, в случае своих сомнений о рассматриваемых им книгах и сочинениях, испрашивает чрез попечителя разрешения от Главного училищ правления.

Цензурный комитет и каждый цензор в особенности, при рассматривании книг и сочинений наблюдает, чтобы ничего не было в оных противного закону божию, правлению, нравственности и личной чести какого-либо гражданина. цензор, одобривший книгу или сочинение, противное сему предписанию, как нарушитель закона, подвергается ответственности, по мере важности вины.

Если цензор, в доставленной ему рукописи найдет некоторые места, противные означенному в предыдущем 15 пункте предписанию, то не делает сам собою никаких в оных поправок; но означив таковых места, отсылает рукопись к издателю, дабы он сам переменил или исключил оные. По возвращении же исправленной таким образом рукописи, цензор одобряет ее к напечатанию.

Таким же образом поступает цензор в рассматривании периодических изданий и других книг, состоящих из мелких сочинений, не имеющих между собою никакой связи, не одобряя к напечатанию только те их них, которые противны упомянутому в 15 пункте предписанию.

Если в цензуру прислана будет рукопись, исполненная мыслей и выражений, оскорбляющих личную честь гражданина, благопристойность и нравственность; то цензурный комитет, отказав в напечатании такого сочинения, объявляет в то же время причины сего запрещения тому, кто прислал оное; а самое сочинение удерживает у себя.

Если же в цензуру прислана будет рукопись, исполненная мыслей и выражений, явно отвергающих бытие божие, вооружающаяся против веры и законов отечества, оскорбляющая верховную власть или совершенно противная духу общественного устройства и тишины; то комитет немедленно объявляет о такой рукописи правительству, для отыскания сочинителя и поступления с ним по законам.

В рассматривании представляемых на театрах пьес цензура руководствуется теми же предписаниями, как и в рассматривании прочих сочинений.

Впрочем цензура в запрещении печатания или пропуска книг и сочинений, руководствуется благоразумным снисхождением, удаляясь всякого пристрастного толкования сочинений или мест в оных, которые по каким-либо мнимым причинам кажутся подлежащими запрещению. Когда место, подверженное сомнению, имеет двоякий смысл; в таком случае лучше истолковать оное выгоднейшим для сочинителя образом, нежели его преследовать.

Скромное и благоразумное исследование всякой истины, относящейся до веры, человечества, гражданского состояния, законоположения, управления государственного или какой бы то ни было отрасли правления, не только не подлежит и самой умеренной строгости цензуры, но пользуется совершенною свободою тиснения, возвышающею успехи просвещения.

Цензура не должна задерживать рукописей, присылаемых на ее рассмотрение, особливо же журналов и других периодических изданий, которые долженствуют выходить в срочное время и теряют цену новости, если издаются позже.

Цензура возвращает книги и сочинения по старшинству их вступления. Из сего правила исключаются периодические издания, журналы и другие сочинения, коих главная цель состоит в том, чтоб быть изданными к известному времени. Сии сочинения всегда должны быть возвращаемы прежде других.

На основании сего устава запрещаются также эстампы или изображения, клонящиеся к явному соблазну и оскорблению какого-либо лица.

Цензурные комитеты руководствуются сим же Уставом в рассматривании книг, сочинений и эстампов, из чужих краев выписываемых для собственного употребления университетов.

Книги же и эстампы, выписываемые книгопродавцами из чужих краев, не рассматриваются цензурою; но каждый цензурный комитет, торгующих в округе, университету подведомом, иностранными книгами, обязывает подписками, дабы они не продавали книг и эстампов, противных предписаниям, в сем Уставе заключающимся под опасением строгого ответа и взыскания по законам. Для ведения же цензурного комитета книгопродавцы, в известные времена года, доставляют в оный каталоги всем иностранным книгам и эстампам, у них продающимся, и при получении новых, дополнения к каталогам.

Цензурные комитеты обязаны также требовать каталоги и дополнения к оным, от книгопродавцев, торгующих печатаемыми внутри государства книгами.

Предоставляется книгопродавцу, торгующему иностранными книгами, требовать от цензурного комитета разрешения в случае сомнения его, продавать ли книгу или нет.

Цензурный комитет имеет свою канцелярию под руководством секретаря и печать.

Секретарь ведет журнал всем сочинениям, поступающим на рассмотрение в комитете. В сей журнал записывается название каждой рукописи или сочинения, число страниц в оной, день, в которой она поступила в цензуру, имя издателя или сочинителя, ежели они известны; имя содержателя типографии, у которого рукопись будет печататься, имя цензора, читавшего оную и день обратной выдачи из цензуры с объяснением, вся ли рукопись одобрена к напечатанию или за исключением чего-нибудь.

Сочинения, одобренные цензурою к напечатанию, должны быть скреплены по листам цензором, читавшим оные; время одобрения и имя цензора выставляются на обороте заглавного листа.

Каждый цензурный комитет обязан немедленно уведомлять все прочие таковые комитеты о рукописи или печатном сочинении, которые в его округе к напечатанию или к продаже не одобрены.

Если же гражданское местное начальство полагает запретить книгу, находившуюся в продаже, то должно предварительно отнестись о том в цензурный комитет.

Цензурный комитет представляет ежемесячно выписки из журналов университетскому совету, который препровождает оные к попечителю. В Санкт-Петербурге цензурный комитет представляет выписки из своих журналов непосредственно попечителю. Таковые выписки вносятся попечителями в Главное правление училищ для общего сведения.

Позволяется цензурному комитету поручать рассмотрение книг и сочинений директорам гимназий; но только в необходимых случаях, когда комитет обременен делами, или издается в каком-либо городе, отдаленном от университета, периодическое издание, долженствующее выходить в срочное время. Тогда директор ответствует за одобряемые им к тиснению сочинения, доносит ежемесячно обо всех одобренных или запрещенных им книгах комитету, от которого в сомнительных случаях требует разрешения.

Отделение III.
О сочинителях, переводчиках,
издателях книг и содержателях типографий

Всякой сочинитель, переводчик или издатель, желающий напечатать рукопись, доставляет оную, чисто и четко написанную, в цензуру того округа, в котором будет печататься его рукопись.

Сочинитель, переводчик или издатель, если пожелают, могут не печатать своего имени на сочинении; но имя содержателя типографии непременно должно быть выставлено на заглавном листе, также город, где печатана книга, и год, когда напечатана.

Сочинение или перевод, одобренные цензурою, могут быть напечатаны вновь, не подвергаясь вторичному рассмотрению; но если новое издание оных будет содержать в себе прибавления, замечания и другие перемены в смысле, в таком случае издатель обязан прислать в цензуру до напечатания или всю вновь исправленную книгу или те места в оной, кои не находятся в прежнем издании. За нарушение сей обязанности, если книга будет напечатана, издатель и содержатель типографии ответствует так точно, как бы ответствовали за напечатание книги, цензурою не одобренной, на основании 43 и 44 пунктов сего Устава.

Если сочинитель или издатель почтет себя обиженным за неодобрение его сочинения к напечатанию, равно и в случае задержания его сочинения или других каких притеснений, может принести на цензуру жалобу Главному училищ правлению, которое решит, справедлива ли жалоба или нет. Предоставляется также приносить жалобу сему правлению и в случае запрещения продажи цензурными комитетами напечатанных уже книг.

Если книга, уже напечатанная, отдается в типографию к напечатанию вторым тиснением, то содержатель типографии рассматривает, сделаны ли в ней какие перемены, означенные в 39 пункте; если сделаны, но цензурою вновь не одобрены, то книги не печатает, а возвращает ее тому, от кого получил, или с согласия желающего ее напечатать, отсылает в цензуру; в противном случае ответствует на основании того же 39 пункта.

За напечатание не одобренной цензурою книги или сочинения, хотя бы оные ничего не заключали в себе противного постановлениям, в Уставе сем содержащимся, весь завод напечатанной книги или сочинения отбирается в приказ общественного призрения; а сверх того в пользу оного же приказа взыскиваются с содержателя типографии, если он печатал книгу не на свой счет, все издержки, во что обошлось напечатание всего завода.

Если же книга или сочинение, напечатанные без позволения цензуры, будут сверх того содержать в себе места, упомянутые в 18 и 19 пунктах сего Устава, в таком случае содержатель типографии и издатель отсылаются к суду; а книга или сочинение предаются сожжению.

На подлинном подписали:
Михайло Муравьев
Князь Адам Чарторыский
Г. Северин Потоцкий
Николай Новосильцов
Федор Клингер
Степан Румовский
Николай Озерецковский
Николай Фус.

На подлинном собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою
написано тако: Быть по сему.
АЛЕКСАНДР
В С.‑Петербурге 9-го июля 1804 года.

Отечественной цензуры. Рассматривать зарождение цензуры в российском государстве следует с появлением рукописных, а далее и печатных книг. Издательское дело теснейшим образом было связано с деятельностью церкви, поскольку ею же контролировалось. Печатные издания допетровской эпохи носили в основном религиозный характер, количество их было мало, что значительно упрощало контроль над типографиями. Вся продукция печаталась с личного разрешения Патриарха.

Одним из первых тотальное влияние церковной цензуры ограничил Петр I, чем вводилось понятие светской цензуры. Указ 1720 года запрещал выпуск любых книг, в том числе и церковных, без одобрения специальной Духовной коллегии. В последующие годы идет дальнейший процесс разделения цензуры на светскую и духовную. Согласно указу Елизаветы, разрешение на печать церковных книг выдавал Синод, а светских – Сенат.

В целом, в ХVIIIв. цензура еще не была достаточно развита и организована, а в роли цензоров выступали президент Академии наук, её члены и канцелярия. Но уже к концу ХVIIIв. объем книгоиздательства значительно вырос, и власть впервые осознала необходимость признать официальный статус цензуры. Вследствие этого, Екатерина II вводит должность государственного цензора, организовывает цензурный аппарат, который вырабатывает общие правила.

Алекса́ндр Семёнович Шишко́в (9(20) марта 1754, Москва - 9(21) апреля 1841, Санкт-Петербург) - русский писатель, военный и государственный деятель. Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент Российской академии, филолог и литературовед. Адмирал.

Однако к первой половине XIX в. и этих мер было недостаточно, и 9 июня 1804г. Александр I утверждает первый цензурный устав. Он предписывал всем изданиям, рассчитанным на освещение в обществе, иметь подтверждение о проверке. Главной же целью самой цензуры провозглашалась защита общества от книг и сочинений, не имеющих образовательных функций. В связи с этим вводился запрет на создание, продажу либо покупку произведений искусства без рассмотрения цензорами. Одним из последствий принятия устава было развитие политического вида цензуры. Надзор за соблюдением документа перешел к полицейскому ведомству, а создание Министерства духовных дел и народного просвещения привело к усилению контроля над университетами и журналистикой. Кроме осуществления разумного контроля за отечественным печатным словом, Устав давал разрешение на ввоз иностранной литературы и свободную деятельность типографий, что являлось ярким показателем существования подлинной христианской демократии в русском обществе в период монархии.

Цензурная реформа 1826 г. еще более укрепила государственный контроль над сферой коммуникаций своего времени.

Согласно обновленному уставу, учреждался Верховный цензурный комитет, в функции которого входил контроль за наукой, общественным мнением и воспитанием молодежи. При этом штат цензоров, равно как и их полномочия, был существенно увеличен. По статистике, одна треть сочинений того времени не проходила одобрения цензоров и, следовательно, не была отдана в печать. При Николае I решение по основным цензурным вопросам часто принималось непосредственно Императором.

Но в то же время объем печатной продукции неизменно увеличивался, что делало контроль над прессой все более труднодоступным. К тому же к концу XIXв. резко возросла активность террористического революционного движения. Террористы-революционеры всё больше использовали в своей деятельности периодические издания и газеты, что со своей стороны повлекло применение нового метода борьбы с антигосударственными элементами со стороны государства – экономического. Одними из таких методов был запрет розничной продажи и запрет на рекламу.

Но, как показали драматические события 1905 года, все эти меры были недостаточны. Ведь процессы капитализации затронули и журналистику, что послужило либерализации тогдашних СМИ. Цензурное ведомство просто не успевало за созданием всё большего количества оппозиционных рабочих партий, а следовательно, и их печатных изданий. К тому же в обществе с лёгкой руки капиталистов и террористов левого толка всё чаще велись разговоры о свободе слова и запрете цензуры. Журналистику теперь контролировал не только цензурный аппарат государства, но и владельцы издательств. Люди, вложившие деньги, использовали прессу как для рекламы, так и для борьбы за власть либо рынок ресурсов. Вследствие этого, цензурный режим стал формироваться не только государством, но и отдельными личностями, заинтересованными осуществлении той или иной информационной линии. Перевороты 1917 года оборвали этот естественный процесс развития информационного пространства, создав новую литературу, искусство, журналистику, которые тут же подверглись тотальному контролю, но уже со стороны совершенно новых политических сил и государственных органов. А созданный новой советской системой цензурный аппарат был, пожалуй, самым мощным во всей мировой истории, а это предмет уже для совсем другого разговора.

Подготовлено по материалам:
http://www.pseudology.org/Tsenzura/TsetzuraHistory/library_view_book7731.html?chapter_num=-1&bid=79
http://ru.wikipedia.org/wiki/Цензура_в_Российской_империи
http://evartist.narod.ru/text9/35.htm
http://konodyuk.com/view_stany.php?id=481