4. Сербия и Русско-турецкая война 1828–1829 гг. Адрианопольский договор 1829 г. В апреле 1828 г. российским правительством был принят «Манифест о войне с Турцией, в котором Порта обвинялась в невыполнении Аккерманской конвенции. Одновременно европейским правительствам была

Русско-турецкая война 1828-1829 годов

За первую половину XIX в. значительно увеличилось городское население и в Крыму. Так, в 1850 г. оно достигало 85 тыс. человек. Удельный вес городского населения по сравнению со всем населением Крыма возрос до 27%.

Развитие страны требовало наличия свободных рабочих рук. В целях обеспечения нужд торговли и развивавшегося торгового флота на Черном и Азовском морях правительство принимает меры к созданию кадров матросов, свободных от крепостной зависимости. Постановлением о торговом мореплавании 1830 г. было разрешено при портах этих морей учреждать цехи вольных матросов. С 1834 г. в прибрежных городах и селениях Таврической, Екатеринославской и Херсонской губерний, в том числе и в Севастополе, были основаны общества вольных матросов. В указе царского правительства разъяснялось, что такие общества должны создаваться из поселян, мещан, отпущенных на волю, и разночинцев «с предоставлением поступившим в матросы права освобождения от всех денежных и личных повинностей; причем записавшимся в это звание людям вменено в обязанность прослужить в Черноморском (торговом. - Ред.) флоте пять лет для приобретения необходимых познаний»5.

С 1840 г. число желающих стать матросами увеличивается. За десять лет количество вольных матросов в Екатеринославской губернии увеличилось до 7422, в Херсонской губернии - 4675, в Таврической губернии - до 659 человек6.

Шкиперов, штурманов и строителей купеческих судов готовило училище торгового мореплавания, основанное в 1834 г. в Херсоне. Царское правительство всячески способствовало развитию класса буржуазии в городах. Так, купцам и ремесленникам Севастополя были даны льготы на десять лет, начиная с 1 января 1838 г. «С купцов всех трех гильдий7, записанных в Севастополе и имеющих там постоянное жительство, - говорилось в указе, - взимать в течение 5 лет только половину установленной гильдейской повинности»8. Указ предписывал, чтобы вновь записывавшиеся в купцы города купцы из других губерний, если они построят собственные дома, не оплачивали гильдии в течение трех лет со времени окончания строительства. В последующие семь лет налоги должны были вноситься в половинном размере. Устанавливался льготный порядок присвоения гильдейских прав; в зависимости от стоимости дома присуждался соответствующий разряд, а именно: «за дом, стоящий не менее 8 тыс. руб., - права третьей, не менее 20 тыс. руб. - второй и не менее 50 тыс. руб. - первой гильдии»9. Купцам, которые строили в Севастополе заводы или фабрики, предоставлялось право не оплачивать гильдии в течение десяти лет после окончания строительства. Относительно поселявшихся в городе ремесленников предписывалось, чтобы в течение льготных лет, с 1838 по 1848 г., им оказывались облегчения в личных и денежных городских повинностях. Так же как и купцам, ремесленникам, строящим собственные дома, после окончания строительства предоставлялась льгота на десять лет10. В 1831 г. в городе было 20 купцов, в 1833 г. - уже 73, а в 1848 г. - 83 купца11. Купцы вели розничную торговлю бакалейными, мануфактурными и другими товарами. Значительная часть их занималась интендантскими поставками различных товаров военному ведомству (муки, мяса, крупы, дров и т. д.). Севастопольские купцы торговали солью, рыбой и другими товарами12.

Развитие экономики юга России, в том числе и Крыма, требовало налаживания регулярных сообщений между портами Черного моря. Пароходство на Черном море было основано еще в 1828 г. Первый коммерческий пароход «Одесса» совершал рейды между Одессой и Ялтой через Севастополь. Вскоре установилось постоянное пароходное сообщение между Севастополем и другими городами Причерноморья.

В 1825 г. под руководством инженера Шепилова была построена дорога от Симферополя до Алушты на расстояние 45 верст. В 40-х годах полковник Славич провел дорогу Алушта-Ялта-Севастополь, протяженностью 170 верст13.

В середине 40-х годов к Севастополю была проложена почтовая дорога от Бельбекского моста близ ст. Дуванкой (ныне Верхне Садовое) через Мекензиевы горы и Инкерман. Прежде дорога подходила к северному берегу Большой бухты, откуда на лодках производилась переправа в город. Строительство дорог в Крыму, особенно в горной его части, стоило больших трудов и затрат. Их строили солдаты, крепостные и государственные крестьяне.

Южные области России, в частности северное Причерноморье и Крым, еще в первой четверти XIX в. были малонаселенными. После присоединения Крыма к России вопрос о заселении Крыма русским и украинским населением приобрел исключительно важное значение. Правительство, обязывая помещиков заселять крымские имения, одновременно принимало меры к переселению сюда из центральных и украинских губерний государственных крестьян и лиц других сословий.

Недостаток рабочих рук на юге Украины и в Крыму привел к тому, что еще задолго до реформы тут широко применялся вольнонаемный труд, причем не только в промышленных, но и в помещичьих хозяйствах. Уже в 50-х годах в большинстве имений уборка хлеба и трав производилась вольнонаемными рабочими, приходившими сюда каждое лето из центральных губерний России и Украины в поисках сезонной работы. Весной и летом на работу в помещичьи имения уходило много городских жителей, в том числе и жителей Севастополя. В сельском хозяйстве Крыма в связи с развитием капитализма шел весьма быстрый процесс специализации. В 30-40-х годах возникают специализированные хозяйства.

В 1828 и 1830 гг. были изданы специальные указы о льготах для лиц, занимавшихся разведением садов. Садоводство развивалось и в окрестностях Севастополя. Морское министерство 22 мая 1831 г. предписало командующему Черноморским флотом отдать под садоводство все земли, принадлежащие адмиралтейству, в которых «не может представиться нужды»14. Указом царского правительства от 19 июля 1832 г. разрешалось раздавать купцам под садоводство, виноградарство и огородничество излишек земли севастопольского адмиралтейства15. В том же году в Крыму была учреждена акционерная винодельческая компания16.

Во второй четверти XIX в. развитие легкой промышленности Крыма значительно продвинулось вперед по сравнению с концом XVIII в. и началом XIX в.

В Таврической губернии насчитывалось 203 фабрики и завода, из них в 1843 г. действовало три фабрики (две суконных и одна головных уборов) и 166 заводов (мыльные и свечные, кирпичные, черепичные, кожевенные и др.). На них работало 1273 рабочих17. Количество рабочих свидетельствует о том, что промышленные предприятия в большинстве были мелкими и мало чем отличались от кустарных мастерских. Слабо была развита промышленность и в Севастополе. Тут строились военные суда, действовал сухарный завод и несколько небольших предприятий: кожевенных, свечных, мыльных, пивоваренных, кирпично-черепичных и т. п.

В связи с недостатком рабочей силы в Крыму во второй четверти XIX в. к работе на многих строительствах и особо важных предприятиях нередко привлекались и арестанты. Они строили укрепления, казенные здания, портовые сооружения, прокладывали дороги, доставляли из Украины лес и т. д.

Условия жизни вольнонаемных рабочих и солдат были чрезвычайно тяжелыми. Путешествовавший по Крыму в 1837 г. русский ученый Демидов писал, что на строительстве севастопольских портовых сооружений работает 30 тыс. человек.

Севастополь управлялся военным губернатором. В марте 1826 г. по указу царского правительства было решено город именовать впредь не Ахтиаром, а Севастополем18. Севастополь был самым большим крымским городом, население которого в начале второй четверти XIX в. составляло вместе с военными около 30 тыс. человек19. По официальным данным, в 1844 г. там было 41 155 жителей и 2057 домов20. Основную массу населения составляли военные: офицеры, матросы и солдаты. Гражданское население состояло в основном из чиновников, мастеровых и семей военнослужащих. Сравнительно большую часть гражданского населения Севастополя составляла мелкая торговая буржуазия и ремесленники (сапожники, скорняки, портные, шапочники, цирюльники, лудильщики и др.).

По свидетельству современников и по рисункам того времени можно представить облик Севастополя 30-х годов XIX в. Город был расположен по берегам Южной, Артиллерийской и Корабельной бухт, на трех холмах, разделенных глубокими балками. Центр города размещался вокруг южного холма (теперь улицы Ленина и Большая Морская). Главной улицей была Екатерининская, начинавшаяся от Екатерининской площади (ныне площадь Ленина). Здесь находились дома генерал-губернатора Столыпина, городского головы Носова и купцов, женское училище, соборная церковь, казармы флотских и рабочих экипажей и училище флотских юнгов. На Большой. Морской улице располагались дома армейских и флотских интендантов, морских офицеров и чиновников.

Весь город был выстроен из белого инкерманского камня. Дома представляли собою небольшие особнячки, окруженные садами, огороженные с улицы палисадниками. Бросалось в глаза резкое отличие благоустроенного центра от нищих слободок, где жил трудовой люд. Слободки начинались не только сразу за главными улицами (в районе нынешнего Исторического бульвара), но непосредственно в центре, на южном холме.

По обоим берегам Южной бухты помещались разоруженные суда, в Артиллерийской - купеческие суда, привозившие провиант. Южная и Корабельная бухты были военной гаванью Севастополя.

На юго-западной стороне Южной бухты помещалось адмиралтейство, где производился ремонт кораблей и строились из крымского дуба бриги, корветы и другие мелкие суда. В конце ее помещались запасные артиллерийские орудия, снаряды и склады. Здесь же производилась разборка пришедших в негодность кораблей. На двух старых кораблях - «Полтаве» и «Лесном» содержались арестанты, большинство которых присылалось из различных губерний для работ в Севастопольском порту.

На берегах других бухт - Стрелецкой, Камышевой и Казачьей - не было никаких строений, кроме небольших батарей и таможенных кордонов.

Большинство матросов жило в полуразрушенных казармах, построенных еще при адмирале Ушакове, и только небольшая часть матросов помещалась в двух каменных двухэтажных казармах (около 2500 человек).

Адмиралы, капитаны кораблей и командиры воинских частей жили в старых казенных домах. Основная часть морских офицеров, а также чиновники жили на частных квартирах.

В городе не хватало пресной воды: жители брали ее из колодца в Адмиралтейской бухте, флот же снабжался водой из колодцев, расположенных по берегам бухты.

Власти мало заботились о развитии культуры в городе. В начале второй четверти XIX в. в Севастополе было всего два казенных учебных заведения, кроме того, городская буржуазия содержала несколько частных классов и пансионов. В 1833 г. в городе открылся пансион для благородных девиц21. В 40-х годах в городе были открыты уездное и приходское училища и морское училище для детей матросов (школа юнгов)22.

Передовые люди Севастополя и, в частности, некоторые офицеры Черноморского флота внесли значительный вклад в развитие культуры Крыма. В 1825-1836 гг. в Черном и Азовском морях проводились гидрографические работы. Из описей, составленных во время этих работ, был издан атлас Черного и Азовского морей, опубликованный в 1842 г. Черноморским гидрографическим отделом23.

В первые десятилетия XIX в. началось изучение исторического прошлого Крыма и его археологических памятников. Проводились исследования и раскопки на местах древнего Херсонеса (Корсуня), Пантикапея, Неаполя Скифского. Офицеры флота принимали участие в раскопках Херсонеса. Эти раскопки имеют свою историю. Еще до присоединения Крыма к России офицерам первых русских судов, плававших по Черному морю, было приказано обращать внимание на древности и описывать их. В военно-исторических архивах хранится несколько карт и планов Херсонеса, составленных офицерами Черноморского флота.

Первые раскопки были сделаны в 1821 г., а систематические археологические исследования в Херсонесе начинаются с основания Одесского общества истории и древностей (1839 г.). Общество обратилось к командующему Черноморским флотом М.П. Лазареву с просьбой оказать содействие в снятии плана с уцелевших остатков Херсонеса и его окрестностей. Адмирал поручил это сделать капитану Аркасу, который через несколько лет представил обществу «Описание Ираклийского полуострова и древностей его» (с картами и планами)24. Несколько позже раскопки производил лейтенант Шемякин. Его находки поступили в Одесский музей. После него исследованием занимался лейтенант Барятинский и др.25 Результаты этих раскопок были ценным вкладом в науку.

Во второй четверти XIX в. возобновилось строительство севастопольской крепости и портовых сооружений. Однако до вступления М.П. Лазарева на должность начальника штаба Черноморского флота, а затем командующего строительство укреплений велось медленно. Хотя город в ноябре 1826 г. был отнесен к первоклассным крепостям26, но из-за плохого ведения инженерных работ он к началу русско-турецкой войны 1828-1829 гг. был недостаточно защищенным с моря и почти совершенно не укреплен с суши.

Крепостническая система тормозила развитие и внедрение новой техники и пагубно сказывалась на боевой подготовке армии. В армии в то время господствовала прусская система обучения. Армию и флот готовили больше к парадам, чем к боевым действиям. Отсталость военной тактики и подготовки войск тяжело сказалась в войнах, которые пришлось вести России во второй четверти XIX в.

Международная обстановка к началу русско-турецкой войны характеризовалась тем, что в центре внешней политики как России, так и стран Западной Европы стал «восточный вопрос». «Из двух основных целей, которые ставила перед собой дипломатия Николая I, одна, а именно борьба с революционными движениями в Европе, казалась в конце 20-х годов более или менее достигнутой. Поэтому стало возможным выдвинуть и другую капитальную задачу русской дипломатии: борьбу за овладение проливами - «ключами от своего собственного дома»27. Стремление России овладеть Константинополем и проливами было, по выражению Маркса и Энгельса, основанием «традиционной политики России», связанной с ее историческим прошлым, ее географическими условиями и необходимостью иметь открытые гавани в Архипелаге и Балтийском море28.

Англия, Франция и Австрия старались каждая для себя решить вопрос о судьбе европейских владений Турции, особенно проливов. Россия в этом соперничестве за новые рынки и торговые пути имела преимущество: она опиралась на сочувственное отношение к ней славянских народностей Балканского полуострова (сербов, черногорцев и болгар), которые изнывали под многовековым гнетом Турции и надеялись завоевать государственную независимость с помощью России. Царизм меньше всего думал о свободе угнетенных национальностей, но он искусно пользовался положением на Балканах, выдвигая задачу покровительства православным единоверцам.

Народы Балканского полуострова вели упорную борьбу за свою независимость. Военные действия русской армии способствовали освобождению балканских народов из-под турецкого ига.

Русско-турецкая война началась в апреле 1828 г. Царское командование предполагало, что кампания будет закончена к наступлению зимы решающими операциями под Константинополем. Но убого оснащенная, бездарно управляемая русская армия, несмотря на всю храбрость солдат, долго не могла одолеть сопротивления турок.

На Балканском полуострове к концу 1828 г. русским удалось овладеть узкой полосой вдоль Черного моря. Успешно развивались военные действия на восточном побережье Черного моря, где были заняты Сухум-Кале и Поти.

11 апреля 1828 г. суда Черноморского флота вышли на Севастопольский рейд в составе восьми линейных кораблей, пяти фрегатов, 20 парусных судов и трех пароходов29. На всех этих судах было около 12 тыс. человек личного состава и десантный корпус (до 5 тыс. человек).

29 апреля флот вышел из Севастополя и 2 мая подошел к турецкой крепости Анапе. Крепость, атакованная русскими войсками с суши и флотом с моря, 12 июня капитулировала. Сдалось в плен 4 тыс. турок, было взято 80 орудий и несколько судов с десантами, высланными на помощь анапскому гарнизону из Трапезунда. Взятие Анапы, важного опорного пункта турок на кавказском берегу, было крупной победой русского флота.

Военные действия русской армии в европейской Турции были рассчитаны на поддержку флота, который должен был прикрывать транспортные суда, назначенные для подвоза боеприпасов и продуктов из Одессы и других портов. Перед флотом была поставлена задача занять ряд береговых укреплений с целью создания складочных пунктов, необходимых для армии во время наступления к югу. Для этого в мае 1828 г. была выделена эскадра из трех кораблей и двух фрегатов, направившаяся к юго-западным берегам Черного моря. После взятия Анапы русский флот вместе с десантным корпусом был направлен к турецкой крепости в Болгарии Варне.

В июле 1828 г. русские войска окружили ее с суши и моря. В осаде крепости отличились гребные суда под командой капитана 2-го ранга В.И. Мелихова30, захватившие в ночь на 27 июля 14 турецких судов. Флот проводил успешные бомбардировки крепости. В сооружении траншей участвовало значительное количество флотских команд. 29 сентября после упорной обороны крепость капитулировала.

В период осады Варны в августе месяце крейсерский отряд под начальством капитана 1-го ранга Критского взял штурмом береговое укрепление Инаду, находившееся в 127 километрах от Константинополя. Крепостные орудия были погружены на суда, а укрепления взорваны. Взятие Инады вызвало тревогу в Константинополе.

В октябре суда вернулись на зимовку в Севастополь, а в ноябре был послан отряд из двух кораблей и двух судов для наблюдения за Босфором. Военные действия флота продолжались и в 1829 г.

Яркой страницей в боевых операциях Черноморского флота явился подвиг военных моряков русского брига31 «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Казарского.

14 мая 1829 г. на рассвете 18-пушечный бриг «Меркурий», крейсировавший близ Босфора, оказался на близком расстоянии от турецкого флота. Два турецких корабля - один 110-пушечный и другой 74-пушечный - пустились в погоню за мим, рассчитывая захватить судно. Вскоре они догнали бриг «Меркурий» и, подойдя к нему на выстрел, открыли огонь. Русский бриг был слабо вооружен по сравнению с турецкими кораблями. Не имея возможности избежать неравного боя, капитан-лейтенант Казарский собрал военный совет. Поручик корпуса флотских штурманов И. Прокофьев высказался за решительный бой с тем, чтобы в случае угрозы захвата корабля взорвать его. Его поддержали все офицеры. Команда встретила это решение с одобрением. Произнеся короткую воодушевляющую речь, Казарский приказал готовиться к решительному бою. Последние его слова были покрыты единодушным возгласом: «Ура! На все готовы, живыми не дадимся туркам!»32. Перед входом в пороховой погреб был положен заряженный пистолет, чтобы в критический момент последний из оставшихся в живых офицеров брига выстрелом в бочку с порохом взорвал корабль вместе с врагом.

Было 13 час. 30 мин., когда на бриге раздался сигнал тревоги. В море сбросили единственный спасательный ялик, мешавший действию кормовых пушек. Обстреливая бриг с двух сторон, противник намеревался принудить его к сдаче, первоначально поражая продольными выстрелами из носовых орудий. На требование одного из турецких кораблей сдаться бриг отвечал огнем из пушек и ружей.

Искусное маневрирование Казарского, пользовавшегося и парусами и веслами, чтобы не дать противнику использовать его десятикратное превосходство в артиллерии, мешало туркам вести прицельный огонь. Ожесточенное сопротивление русских было для турок неожиданностью и привело их в замешательство. С обоих турецких кораблей началась беспорядочная и непрерывная пальба.

Этот неравный бой продолжался почти четыре часа. Меткими залпами удалось повредить такелаж33 и рангоут турецких кораблей. Вражеские корабли, имея повреждения, опасались встречи с русской эскадрой, которая могла подоспеть на помощь бригу. Все это заставило турок прекратить бой. Один из неприятельских кораблей вынужден был лечь в дрейф для исправления повреждений. Другой корабль стал отставать и вскоре прекратил погоню.

Исправив повреждения, «Меркурий» на следующий день присоединился к русскому флоту. Небольшой 18-пушечный бриг одержал победу над двумя турецкими линейными кораблями благодаря стойкости и мужеству русских моряков. Бриг получил 22 пробоины в корпусе и 297 повреждений в рангоуте, парусах и такелаже34.

За доблесть, проявленную в бою, весь личный состав получил боевые награды, а бриг - кормовой Георгиевский флаг. Согласно приказу в составе Черноморского флота постоянно должен был находиться корабль с названием «Меркурий» или «Память «Меркурия», преемственно носящий Георгиевский флаг, связанный с памятью о подвиге брига «Меркурий».

В 1834 г. в Севастополе на Мичманском (ныне Матросском) бульваре был воздвигнут памятник командиру героического брига капитан-лейтенанту Казарскому. На высоком пьедестале с надписью на нем «Потомству в пример» возвышается чугунная скульптура, изображающая триеру - древнегреческое гребное судно.

В августе 1829 г. русская армия вошла в Адрианополь и стала в виду Константинополя. Турецкий султан Махмуд II начал переговоры о мире.

Правящие круги Англии не хотели допустить овладения Россией проливами и усиления русского влияния в Греции и среди славянских народов Балканского полуострова. Англию поддерживали Франция и Пруссия. Вот почему, когда создалась непосредственная угроза захвата Константинополя русскими войсками, послы Англии, Франции и Пруссии настойчиво стали советовать султану принять условия мира, чтобы помешать России захватить Константинополь и проливы.

2 сентября 1829 г. в Адрианополе Турция согласилась на условия, предъявленные ей Россией. Был подписан мир, по которому к России отошло побережье Кавказа от устья Кубани до пристани Св. Николая (между Поти и Батуми). На Дунае к России отходили острова в дельте Дуная, южный рукав устья реки стал русской границей. Россия получила право прохода своих судов через Дарданеллы и Босфор и свободного плавания торговых судов по Дунаю.

Велико было значение Адрианопольского мирного договора для балканских народов. Дунайским княжествам Молдавии и Валахии договор обеспечивал автономию. Россия принимала на себя гарантию прав Молдавии и Валахии, что еще больше увеличивало ее влияние в этих княжествах. Сербия, Молдавия и Валахия, получив по Адрианопольскому мирному договору фактическую автономию, сделали крупный шаг по пути к достижению полной независимости. Таким образом, Адрианопольский мирный договор, заключенный в результате успехов русской армии и флота, объективно сыграл важную роль в освобождении балканских народов из-под ига султанской Турции.

Суда Черноморского флота в 1830 г. были заняты перевозкой сухопутных войск, больных и раненых из Сизополя, Варны и других турецких крепостей, подвозили снаряды, военное имущество и снаряжение в свои порты. Часть кораблей ремонтировалась.

В Крыму и Севастополе после войны появилась чума. Она распространялась из турецкого лагеря и с зафрахтованных для армии судов. В черноморских портах, особенно в Севастополе, были приняты строгие карантинные меры. Установление карантина привело к злоупотреблениям чиновников и купцов, доставлявших продукты жителям оцепленных мест. Это и было одной из причин восстания в Севастополе летом 1830 г.

Примечания

1. А.И. Герцен, Избранные сочинения, М., 1937, стр. 399.

2. В.И. Ленин, Соч., т. 3, стр. 158.

3. «Новороссийский календарь на 1845 г.», Одесса, 1844, стр. 315-316.

4. «Новороссийский календарь на 1840 г.», Одесса, 1839, стр. 115-119.

5. Н. Мурзакевич, Очерк успехов Новороссийского края и Бессарабии с 1820 по 1846 г., Одесса, 1846, стр. 58-59.

6. Там же, стр. 59-60.

7. Гильдия - разряды купечества в дореволюционной России (деление на разряды производилось по размерам оборотов и налога).

8. «Городские поселения в Российской империи», т. IV, СПб., 1864, стр 767-768.

9. Там же, стр. 768.

10. «Второе полное собрание законов Российской империи», т. XIII, № 10864.

11. «Обозрение состояния городов Российской империи в 1833 г.», СПб., 1834, стр. 47.

13. Н. Мурзакевич, Очерк успехов Новороссийского края и Бессарабии с 1820 по 1864 г., стр. 52.

14. ГАКО, ф. 26, д. 6904, л. 8.

15. «Второе полное собрание законов Российской империи», т. VII, № 5507.

16. Центральный Государственный Военно-исторический архив, Ленинградское отделение (дальше - ЦГВИАЛ), ф. 7, д. 13, л. 1-2.

17. «Сведения об удобствах квартирного размещения всех родов войск в Таврической губернии», СПб., 1844, стр. 30.

18. ЦГВИАЛ, ф. 3, оп. 5, д. 485, л. 1. Ахтиар - официальное название Севастополя, присвоенное ему при Павле I.

19. ЦГАВМФ, ф. 315, д. 567, л. 24.

20. «Сведения об удобствах квартирного размещения всех родов войск в Таврической губернии», стр. 3.

21. ГАКО, ф. 100, д. 352, лл. 2, 9, 10.

22. ЦГАВМФ, ф. 315, д. 567, л. 24.

23. П. Кеппен, Об этнографической карте Европейской России, СПб., 1852, стр. 9.

24. «Сто лет раскопок Херсонеса», составил К.Э. Гриневич, Севастополь. 1927.

25. Там же.

26. «Второе полное собрание законов Российской империи», т. I, № 659.

27. «История дипломатии», т. I, стр. 403.

28. К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. IX, стр. 439.

29. В.Ф. Головачев, История Севастополя как русского порта, стр. 239.

30. В.И. Мелихов, Описание действий Черноморского флота в продолжение войны с Турцией в 1828 и 1829 гг., «Морской сборник», 1850, № 1-9.

31. Бриг - небольшой двухмачтовый парусный военный корабль XVIII-XIX вв.

32. «Описание знаменитого и неслыханного сражения между российским бригом «Меркурий» и двумя турецкими линейными кораблями 14 мая 1829 г.», М., 1829, стр. 9.

33. Такелаж (нем.) - совокупность снастей судна.

34. «Боевая летопись русского флота», М., 1948, стр. 206-207.

А.И. Неделин

Фото красивых мест Крыма

Кампания 1829 года

Глава XX. Заключительные действия русско-турецкой войны 1828-29 гг.

Известие о мире, под Шумлою. – Свидание Красовского с верховным визирем. – Погребение тела князя Мадатова в Шумле. – Смотры войск и празднества в русском и турецком лагерях. – Пополнение армии. – Сдача крепости Журжи русским. Выступление войск из Адрианополя. – Пособие бедным от графа Дибича, при выступлении из Адрианополя. – Чувства жителей к войскам русским. – Труды ученых. – Занятия Геодезического отряда. – Свидание в Константинополе графа Орлова с султаном.

Описав блистательные подвиги русского оружия в течение кампании 1829 года, считаем не лишним упомянуть о примечательнейших случаях, последовавших по заключении мира, до выступления главной квартиры из Адрианополя.
Из числа корпусных командиров, действовавших отдельно от главной армии, известие о заключении мира прежде всех получил генерал Красовский, наблюдавший Шумлу. Немедленно по получении сего радостного известия рано утром 5-го cентября Красовский в сопровождении небольшой свиты поехал в Шумлу уведомить о сем важном событии верховного визиря. Статский советник Пизани был послан вперед для предупреждения о посещении Красовского. Народ и войско толпились на дороге, и с изъявлением живейшей радости повторяли каждому из русских слово: барыш, означающее на турецком языке - мир.
За версту от городских ворот, называемых Темир-Каписи, Красовского встретили чиновники, высланные визирем для сопровождения русского генерала. Визирь и Гуссейн-паша находились вместе, в лагере. По обеим сторонам богатой палатки, убранной парчовыми диванами и лучшими коврами, выстроены были два шабура (батальона) регулярной пехоты, и между ними барабанщики и музыканты. Множество зрителей и офицеров из свиты обоих турецких сановников окружали ставку их. Визирь и Гуссейн-паша не могли скрыть радости, какую произвело в них известие о мире. Свидание продолжалось около часа. С обеих сторон расстались весьма дружелюбно с уверениями во взаимном уважении. Через полчаса после свидания с Красовским визирь получил из Адрианополя, от турецких полномочных, известие о мире.
По возвращении в лагерь генерал Красовский немедленно разослал приказы всем отдельным отрядным начальникам корпуса - прекратить военные действия.
На другой день, в четыре часа пополудни, по предварительному сношению генерала Красовского с визирем предано было погребению тело покойного князя Мадатова в Греческом монастыре Святого Георгия, находящемся в Шумле. Подробности сего погребения примечательны. В знак уважения к памяти славного воина верховный визирь и Гуссейн-паша открыли его останкам ворота неприступной Шумлы. Гроб его из лагеря до церкви Шумлинской несли на себе попеременно все офицеры третьего пехотного корпуса. У ворот крепости печальное шествие остановилось: раздалось церковное пение, и пушечными выстрелами отдана была последняя воинская почесть доблестному генералу.
При вступлении погребального шествия в Шумлу взвод гусар принца Оранского полка с трубачами провожал гроб Мадатова до кладбища вместе с толпами жителей, привлеченных новым для них зрелищем - пышного христианского погребения и появления русских внутри крепости, куда еще никогда не проникал вооруженный неприятель. Самые кровли домов были покрыты народом; даже женщины, забывая строгий обычай востока, откидывали покрывала, любопытствуя видеть небывалое явление русских в Шумле. Тихо, безмолвно наблюдали зрители мрачную торжественность обряда, прислушиваясь к печальному звуку труб. Таким образом турки приняли в стены своей крепости прах русского генерала Мадатова - был как бы залогом примирения .
8-го сентября всеми войсками 3-го корпуса принесено было Всевышнему на равнине между султанским редутом и речкою Боклуджи благодарственное молебствие за дарование России славного мира. В строю находилось 18 батальонов пехоты, 24 эскадрона кавалерии, пешая и конная артиллерия и два казачьих полка.
По окончании молебствия и салютационной пальбы прибыли к войскам приглашенные генералом Красовским верховный визирь и сераскир Гуссейн в сопровождении многочисленной свиты, не менее тысячи пятисот человек. По приближении турецких сановников к левому флангу войск наших генерал Красовский принял визиря с отданием ему воинской чести, как следовало главнокомандующему союзной державы, после чего весь корпус прошел мимо визиря два раза церемониальным маршем и построился фронтом к крепости. Желая показать визирю некоторые движения в боевом порядке, генерал выдвинул из третьей линии егерскую бригаду 9-й пехотной дивизии с четырьмя легкими орудиями и двумя казачьими полками; сделал с ними несколько построений и отступательное движение; после того войска пошли в лагерь с музыкою и песнями.
Устройство войск наших, чистота их одежды, стройный порядок и тишина при церемониальном марше, правильность и быстрота в построениях, и отличное состояние кавалерийских лошадей, все это вместе произвело живейшее удивление в верховном визире и в других военачальниках, с ним бывших, поселив в них самое высокое мнение о совершенстве русской армии. Сам визирь в лестных выражениях благодарил генерала Красовского и войско за доставление ему удовольствия видеть в первый раз, до какой степени может быть доведено воинское устройство.
9-го числа верховный визирь и сераскир Гуссейн с важнейшими чиновниками снова прибыли в русский лагерь, желая видеть пехотное и кавалерийское наше ученье. Генерал Красовский приказал вывести один батальон Пензенского полка, гусарский принца Оранского полк и 8 орудий конно-батарейной 19-го роты. После ружейных приемов, поворотов и пальбы батальон по команде генерала производил различные и самые трудные построения; все движения совершены были с такой правильностью и точностью, что трудно было поварить, как после двухлетней войны полк, к которому принадлежал батальон, мог сохранить отличный вид и совершенство, изумлявшие турок.
Кавалерийское и в особенности артиллерийское ученья, произведенные поочередно, привели в восторг верховного визиря и Гуссейна необыкновенною быстротой всех движений при самом строгом соблюдении правильности и точности. Визирь неоднократно повторял, что ему кажется невозможным, чтоб какое-либо войско могло быть доведено до большего совершенства. По окончании ученья верховный визирь и Гуссейн угощены в палатке Красовского завтраком и прохладительными напитками, и пробыв несколько времени в дружественной беседе с русским генералом, возвратились в Шумлу. Свита их также угощаема была в соседних палатках. Турки с большим удовольствием лакомились кушаньями, по-европейски изготовленными, из напитков им особенно понравилось шампанское, которое из приличия называли у нас старым шербетом.
11-го числа по предложению верховного визиря Красовский с генералами и большою частью офицеров вверенного ему корпуса присутствовал при учении находившихся в Шумле регулярных турецких войск. Два батальона (табура) пехоты с двумя легкими при каждом орудиями, возимыми людьми на лямках, производили поочередно почти все построения батальонного ученья довольно правильно и без ошибок, но медлительно и неловко, стрельба же из ружей и орудий производилась искусно и проворно.
После пехотного ученья иррегулярная конница, дели, показывала искусство в метании на скаку джерита и действительно обнаружила необыкновенную ловкость и увертливость сих отчаянных всадников. Верховный визирь, желая изъявить особенный знак своего доброго расположения к русским, принял личное участие в этом ристалище, и будучи сам известным наездником, показал образцовую ловкость и искусство в предводительстве одною из партий делибашей.
В Адрианополе по желанию уполномоченных Порты, посредников заключенного мира, видеть русские войска также произведен был смотр графом Дибичем, для чего и назначены были 8 батальонов пехоты, 3 роты артиллерии и один гусарский полк. Отрядом сим командовал генерал-лейтенант князь Горчаков 2-й. И здесь турецкие послы не могли надивиться стройности движений русских войск и бодрому виду солдат после двухлетнего их похода.
По прекращении военных действий первой заботой главнокомандующего было укомплектование армии прибывшими к ней резервами и приготовление войск к возвращению в Россию. В конце октября генерал-майор Лошкарев, находившийся с отрядом перед крепостью Журжей, донес графу Дибичу, что по условиям мирного трактата начальствовавший там Кучук-Ахмет-паша, очистив сию крепость, сдал ее русским, чем со стороны турецкого правительства и выполнено было условие, обязывавшее нас равномерно к оставлению Адрианополя. По наступившему позднему осеннему времени, граф Дибич предписал всем войскам нашим, которые не были еще размещены на зимних квартирах, следовать в места зимнего расположения их, а сам с главной квартирой выступил из Адрианополя в обратный путь, в Россию.
Накануне выступления главнокомандующий послал к Адрианопольскому каймакану-паше значительную сумму для раздачи бедным. На другой день явились к графу Дибичу почтеннейшие жители адрианопольские с выражением благодарности за великодушное обращение русских войск, и в заключение представляли о бедственном положении многих семейств, что и побудило графа сделать новое пособие.
При самом отъезде из Адрианополя граф Дибич сказал находившемуся при нем Генералу Михайловскому-Данилевскому: «Надобно проститься с залою (в Эски-Сарае), где подписан мир» - и они вошли туда вдвоем. Окинув взглядом обширную залу, граф Дибич по обряду нашей церкви, положил на себя знамение креста, и, после минутного размышления, произнес: «Путешественники долго будут приходить сюда». Михайловский-Данилевский отвечал ему: «Зала и весь Эски-Сарай разрушатся, - останется история». В сих немногих словах узнаем красноречивого бытописателя подвигов оружия русского. «Я очень желал, - прибавил Дибич, - подписать мир 30-го августа, в день издавна празднуемый Россиею, но переговоры не были доведены до конца, и я заключил мир 2-го сентября, также день памятный, когда за 17 лет перед сим Кутузов уступил Москву. Какая огромная перемена произошла с тех пор в нашем положении! Тогда мы отдавали Москву, а теперь в нескольких переходах от Константинополя!» - Удаляясь из Эски-Сарайской залы, граф Дибич приказал снять со стены и взять в воспоминание одну из многочисленных досок с изречениями Алкорана. На этой доске было написано золотыми буквами: «Все в мире суета!»
После сего граф Дибич сел на лошадь и в сопровождении генералов Берга, Обручева, и Михайловского-Данилевского, медленно выехал из Адрианополя, с которым связаны были блистательнейшие воспоминания его военного поприща.
Жители селений, чрез кои проходили войска наши, возвращавшиеся в Россию, встречали их с радушием и с сожалением расставались со своими победителями, помня, что под охранением их пользовались свободою и неприкосновенностью имущества; между тем как им нередко случалось терпеть утеснения от своих единоземцев. Пребывание русских войск за Балканами, вероятно, долго будет памятно туземным жителям. Ни одной важной жалобы не доходило до главнокомандующего. Уважением к обрядам религиозным и платою наличными деньгами за все потребности, забираемый у жителей, войска наши снискали полную их доверенность; не только булгары, но и мусульмане возвратились в свои дома и продолжали обычные свои занятия.
Однажды, во время прогулки верхом, до окрестностям Адрианополя граф Дибич, проезжая мимо турецкого кладбища, заметил, что много надгробных камней было разбросано в разные стороны. Граф приказал сопровождавшему его генералу Михайловскому-Данилевскому нарядить команду и при ней турецкого чиновника, для приведения кладбища в порядок. И на сделанное Михайловским-Данилевским замечание, что не так поступал Наполеон в России: осквернял и разрушал наши церкви, а мы ставим часовых к мечетям, и исправляем турецкие кладбища. «Мы учились воевать у Александра» - возразил Граф Дибич. Для большого успокоения жителей главнокомандующий приказал выдавать охранные листы. Желая в то же время каждого поставить в известность касательно мест, находившихся под покровительством оружия русского, граф Дибич предписал, чтобы в таких деревнях на дом старейшины выставлялось белое знамя, после чего жители той деревни, со всем их имуществом и нивами, считались неприкосновенными. Мера сия, ни одним неприязненным поступком со стороны русских не нарушенная, внушила жителям к охранным листам большую доверенность - и они толпами являлись в Адрианополь, за получением сих листов. Часто дежурному генералу случалось подписывать подобных листов несколько десятков в день. По заключении мира, в Адрианополе нашли приют ученые и художники. Гг. Седжер и Дезарно, прибывшие за Балканы, по Высочайшему дозволению, занялись, первый - археологическими разысканиями, а последний - снятием видов с мест, прославленных недавними победами русских. Труды Седжера изданы на французском языке с гравюрами. Труды Дезарно заслужили одобрение любителей художеств.
Перед началом войны при действующей армии образован был геодезический отряд под начальством генерального штаба полковника Дитмарса. Отряд этот, в котором находилось около двадцати офицеров (генерального штаба и корпуса топографов), и ста топографов, разделялся на две полуроты. При каждой полуроте состояло особое отделение астрономическое, т. е. два офицера с несколькими топографами и с полным комплектом инструментов, нужных как для определения широты, долготы и отклонения магнитной стрелки, так и для барометрической нивелировки. Первая полурота долженствовала, следуя за армиею, снимать карты с местностей по мере занятия их нашими войсками; вторая назначалась для подобных работ в княжествах Молдавии и Валахии.
По быстроте движения армии и по обширности пространства, занятого в 1828 году, первая полурота не могла следовать за войсками, а занялась преимущественно съемкой местностей в северной части Булгарии. Посему при главной квартире был образован особый топографический отряд под начальством гвардейского генерального штаба капитана барона фон дер Ховена. Отряд сей продолжал свои действия до возвращения главной квартиры в Россию (1830). Геодезический же отряд занимался съемкой в Булгарии до окончательного оставления сей страны нашими войсками, а в княжествах до 1833 года.
Отрядом барона Ховена снята карта значительной части Румелии. Геодезическим отрядом полковника Дитмарса произведены следующие работы:
1) Сняты вполне карты княжеств Молдавии и Валахии, также часть Булгарии. Направления соединяющихся дорог и пути сообщений снимались инструментами; пространства между маршрутами пополнялись по глазомеру.
2) Астрономически определена широта и долгота всех городов, крепостей и многих других мест в обоих княжествах и в Булгарии до Шумлы и Балкан.
3) Барометрически определена возвышенность над Черным морем весьма многих мест: а) По хребту Карпатских гор от северной оконечности Молдавии до Дуная; b) в Молдавии, Валахии и Бессарабии; c) в Булгарии до Рущука и Шумлы; d) по хребту Балкан от моря до Шумлы; e) по течению реки Дунай от г. Чернец до впадения в море.
4) Определено отклонение магнитной стрелки в различных местах княжеств, также Бессарабии и Булгарии.
5) Сверх того одним из офицеров отряда, поручиком Вронченко, командированным к главной квартире осенью 1829 года, астрономически определена широта и долгота всех городов в Румелии, лежащих от Балкан и Черного моря к югу и западу. Граничной чертой сих наблюдении были Сливно, Карнабаг, Демотка, Чорлу, Виза и Сарай. Другой офицер гвардейского штаба, Эссен, сделал такие же определения значительнейших городов в Сербии.
Трудности и препятствия, с которыми геодезисты наши долженствовали бороться, были бесчисленны. Даже в княжествах, где, впрочем, больше встречалось жизненных удобств, в 1829 году сильно свирепствовала чума, а в 1830 холера; не говорим уже о Молдавской лихорадке, не щадившей нигде и никого. В Булгарии с самого начала воины оставленной жителями, съемщики, изнемогая от болезней, скитались, как в пустыне, без всякого крова и приюта, без всякой другой пищи, кроме скудного запаса сухарей. В Румелии, стране, почти везде более или менее населенной, суровость осени и зимы была ощущаема всеми. Не смотря на все препятствия и затруднения, работы геодезистов шли деятельно и успешно;- каждый трудился до последней возможности.
Вычислять здесь успехи достопамятной кампании 1829 г. и выгоды, доставленные вообще сей войной, было бы излишним; приведенный нами выше манифест и приложенные копии достопамятного Адрианопольского мира служат лучшим пояснением сего. Самый же решительный и славный подвиг кампании 1829 года в Европейской Турции, есть без сомнения переход чрез Балканы. Еще с 1811 года, незабвенный Кутузов предполагал вторгнуться в Румелию, но мысль, изложенная в письме сего опытного вождя к Императору Александру, осуществилась только в успехах Дибича.
Указания Кутузова были следующие:
«Разделить всю армию на три корпуса, которые не должны озабочиваться тем, чтобы иметь сношение между собой, но каждый корпус по себе должен действиями своими располагать по обстоятельствам, к преодолению всех, могущих встретиться препон. 2) Первый, или левый корпус, из 25000 человек должен следовать через Праводы, и перейдя хребет Балканских гор, повернуть к Адрианополю. Переход сей, по известному местоположению, есть удобнейший, ибо в два марша можно будет пройти большие теснины. Сим движением Шумла и Чалыкавак с их крепкими теснинами, будут обойдены. 3) Второй, или средний корпус, также из 25000 человек, должен расположиться перед Шумлой на дорогах из Силистрии и Разграда. Ежели, по многочисленности гарнизона в Шумле, он не будет в состоянии атаковать ее, то должен тщательно наблюдать за находившимся в ней неприятелем, дабы, не упуская времени, идти за турками, коль скоро обходное движение первого корпуса принудит их поспешать к Адрианополю. 4) Третий, или правый корпус, до 10-ти тысяч человек, хотя не может содействовать главному предприятию, однако, показывая вид нападения со стороны Никополя, через Софию, на большую Адрианопольскую дорогу, принесет немалую пользу в том, что задержит при Софии те турецкие корпуса, которые без сего могли бы следовать к Адрианополю. 5) Действуя против турок с такими, довольно сильными корпусами, безопасно можно вдаваться в самые отважные предприятия, даже не имея между собой никакого сообщения. Турки по природе своей не в состоянии быть столько деятельными, чтоб быстротою движения совокупных сил подавлять порознь такие отдельные части. Всякое неожиданное или новое действие всегда приводит их в такое смятение, что даже не можно предположить, в какие вдадутся они ошибки и сколь велик будет наш успех. По сей причине против турок не должно действовать громадою сил совокупно, как против войск европейских. Против них успех зависит не от многолюдства, но от расторопности и бдительности командующего генерала. Фельдмаршал граф Румянцев, столь хорошо знавший турок, говаривал: если бы удалось им разбить наш корпус, состоявший из 25000 человек, то и 50-ти тысячный имел бы ту же участь. Главное затруднение в сем походе состоять будет в продовольствии первого корпуса. Для отвращения сего должно с собою иметь большой запас сухарей и пользоваться всеми возможными выгодами от земли.
Знал ли граф Дибич о сем мнении Кутузова, на что мы не имеем положительных свидетельств, или план его кампании 1829 года был внушением одинаких соображений при известных обстоятельствах, как бы то ни было, но в предположениях Кутузова видим точное подобие начал, руководивших графом Дибичем. Войско его действовало тремя отдельными корпусами; сам он шел с главною колонною близ Правод на Балканы; корпус генерала Красовского стоял под Шумлой, а войско генерала Киселева держало неприятеля в страхе со стороны Софии. Мысль одного великого вождя нашла в другом счастливого исполнителя, по судьбам промысла, располагающего жребием битв и народов.
Между тем как одна часть русских войск возвращалась в Отечество, а другая расположилась на зимних квартирах в Булгарии и Молдавии, до окончательного исполнения условий Адрианопольского мира, генерал-адъютант граф Орлов отправился из Адрианополя в Константинополь для личного вручения султану письма Государя Императора.
23-го ноября назначена была султаном аудиенция. В 9-ть часов утра граф Орлов поехал в Рамис-Чифлик, сопровождаемый бывшим в звании переводчика статским советником Франкини и двумя офицерами генерального штаба капитаном Коцебу и Павлоградского гусарского полка поручиком Бахметевым. Весь конвой графа Орлова состоял из одного гусара и одного казака. По прибытии в Рамис-Чифлик, где султан имел пребывание, граф Орлов был встречен адъютантом султана Авай-беем, который дожидался его у главного входа. Выстроившиеся вдоль дороги солдаты отдали графу воинскую честь. Офицеры разных чинов и всякого оружия теснились на пути. Войдя в комнаты селигдар-аги (султанского меченосца), граф нашел там Рейс-Эфенди. После первых обоюдных приветствий, турецкий сановник объявил, что Порта почла обязанностью предписать начальствующим в Адрианополе оказывать всякое пособие больным русским воинам, оставшимся в сем городе, и совершенно предоставила в распоряжение русских казармы, в коих помещен госпиталь. Граф Орлов отвечал, что Государю Императору будет весьма приятно видеть свое желание предупрежденным, и остается только благодарить министров султана. Объяснение это было прервано адъютантом султана, Ахмет-беем, посланным от Его Высочества пригласить графа, и вслед за тем Рейс-Эфенди ввел его в приемную залу. Граф Орлов, поклонясь Оттоманскому Падишаху по-европейски, подошел к трону его, осененному балдахином, и представил письмо своего Монарха. Рейс-Эфенди принял бумагу, и, став на колени, передал ее Султану. Когда Его Высочество принял письмо Государя Императора, граф Орлов произнес, что Его Величество, повелевая ему вручить письмо Его Высочеству в залог приязненных чувствований Своих, вменил в обязанность и словесно засвидетельствовать желание Его Величества о вечном продолжении мира, заключенного в Адрианополе. Граф Орлов прибавил, что, по восстановлении союза между обоими народами Государь Император желает вступить с Султаном в сношения личной приязни, основанной на взаимной доверенности, и что такое дружественное намерение составляет одну из главных целей настоящего посольства. Султан отвечал чрез рейс-эфенди, что с благодарностью принимает письмо Государя и выраженные в нем дружественные чувствования, что по заключении мира не перестает пещись о сохранении его, и что строжайшее исполнение всех условий трактата будет отныне предметом искреннейших его стараний. Граф Орлов представил потом султану, каких счастливых последствий для обоих народов должно ожидать от сей личной доверенности между Государями, на что Султан ответствовал, что явил Российскому Императору лучшее доказательство расположения своего отправлением в С. Петербург чрезвычайного посольства. Граф Орлов, удостоверив Султана, что назначение Галиль-паши будет весьма приятно Государю Императору, изъявил затем благодарность свою за отличный прием, оказанный ему в турецких пределах, и особенно в Рамис- Чифлике, посреди, так сказать, детей султана, регулярных войск, им самим созданных.
Султан, который в начале аудиенции был важен и угрюм, мало-помалу оживился, и сказал между прочим г. Франкини, что лично помнит его, и потом вступил в разговор с графом Орловым непосредственно, без помощи рейс-эфенди. Пользуясь сим и желая обратить мысль Султана к предмету, для него приятному, граф Орлов снова упомянул о регулярных турецких войсках, хвалил их хорошую выправку и быстрые успехи. Султан, с удовольствием приняв лестный отзыв, и со своей стороны присовокупил, что граф, как он надеется, будет доволен рейс-эфенди. После сих слов, коими кончилась аудиенция, продолжавшаяся около часа, граф Орлов откланялся Султану. По выходе из аудиенц-залы он вновь отправился в комнаты селигдара; за ним последовали туда рейс-эфенди, Мустафа-Бей, частный секретарь и любимец султана, и почти все генерал-адъютанты султана. Здесь рейс-эфенди объявил о желании султана, чтобы граф пред отъездом своим взял одну из лошадей султанских, уже оседланную, которую Его Высочество дарить графу в свидетельство особенного своего благоволения к нему. Граф Орлов, изъяснив признательность свою за сей новый знак лестного внимания султана, выехал из Рамис-Чифлика около полудня; при отъезде его отданы ему были те же почести, какими он был встречен.
Описанием посольства генерал-адъютанта графа Орлова заключаем повествование о событиях 1828 и 1829 годов. Россия торжеством оружия своего, грозно блиставшего пред вратами Царьграда, приобрела славный мир, и по всей вероятности можно надеяться, что дружественные отношения России к Турции, утвержденные на основаниях прочных и выгодных для нашего Отечества, долго не поколеблются. История на скрижалях своих вечно сохранит памятование о том, что знамена Императора Николая победоносно развевались под стенами столицы Оттоманской.
Но когда торжество великодушия в победителе выше всей славы побед, то без сомнения одною из самых блистательных страниц истории нашего отечества будет та, которая передаст векам, что через три с половиною года после Адрианопольского мира Российский Император, могущественным своим участием спас Турцию от угрожавшей опасности вторжения войск возмутившегося паши Египетского. Султан не усомнился призвать на помощь великодушного своего победителя, русский отряд вступил на берег Босфора, и граф Орлов снова явился в Константинополе. Одно появление его охранило Султана и отвратило от Турции бедствия кровопролитной войны. Памятник, воздвигнутый на берегах Босфора по повелению Султана, в честь русским войскам, возвестит о том отдаленнейшему потомству.

Примечания

Впоследствии по желанию супруги покойного князя Мадатова тело его с соизволения Государя Императора перевезено было в С. Петербург и покоится ныне в Александровской Лавре.

Начало 1820-х гг. стало временем сильных политических волнений в Греции, находившейся под властью Османской Империи. Восстание и война за независимость, жестоко подавляемая турецкими властями, на первый взгляд, не имели к России никакого отношения. Если бы не вмешался религиозный фактор – мусульманская страна навязывала грекам-христианам свою веру, чуждые и непонятные им ритуалы и обычаи. Это и стало поводом для начала русско-турецкой войны 1828-1829 гг., краткой, но глобально повлиявшей на территориальное устройство Европы.

К 1828 г. ситуация настолько обострилась, что крупнейшие державы континента, принадлежащие как восточной, так и западной церкви, приняли решение начать войну, защищая интересы побратимов. Православные русские совместно с католиками и протестантами Франции и Британии еще в 1827 г. разгромили турецкую армаду. Ослабленная поражением, Османская империя не смирилась с ним, вынашивая планы реванша.

Кратко среди причин очередного обострения русско-турецких отношений можно выделить борьбу за контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, расширение территорий на Кавказе и ослабление влияния Турции на балканские страны.

Весной 1828 г. русская армия вторглась на молдавские земли. Летом Николай I перешел со своими войсками Дунай, атаковав турецкие территории в Болгарии (Шумла, Бургас, Сливен). Трансбалканское наступление стало первым в российской истории переходом через дунайскую долину со времен походов князя Святослава. Кратким, но важным не только для истории России, а и для всей Европы в целом.

Осадив Адрианополь, царские войска в августе 1828 г. вынудили мусульманское население города покинуть его. Во время боев султанский дворец практически снесли с лица земли. Уже к осени Варна сдалась под напором царской флотилии. Султан, собрав все силы, сумел оттеснить Россию назад, в бессарабские края. Там армия царя находилась до конца 1828 г.

Кавказский фронт в это время представлял собой не менее горячую точку войны. Осада Карса завершилась победой России, а паша, находившийся поблизости от крепости, не стал рисковать и спешно ретировался в Ардахан.

Зимой 1829 г., пока русские собирали подкрепление, в столице Ирана, Тегеране, агрессивная толпа разгромила посольство, убив дипломата и писателя А. Грибоедова. В Петербурге после краткого обсуждения решили сосредоточить главные силы на кавказском направлении. В мае турок смогли оттеснить из Ардахана, к северным районам Аджарии. Одержав победу возле Дигура, войска Николая I присоединились к главным силам Паскевича при Карсе. Уже в июне крепость Эрзурум, крупнейший город в восточной Турции, перешел к русским. Более пяти столетий внутри этих стен не было ни одного солдата христианской веры. По рассказам, именно трусость и малодушие местного населения дало преимущество армии России.

Получив подкрепление, войска под командованием фельдмаршала Дибича-Задунайского в мае 1829 г. вернулись к активной стадии войны, осадив Силистру, крепость на болгарском берегу. Разбив турецкие войска, посланные освободить Варну, царская армия вторглась в Силистру, сдавшуюся в июне 1829 г.

По пути к турецкой столице – Стамбулу – россиянам удалось захватить еще несколько значимых крепостей противника. Под натиском России султан был вынужден подписать мирный договор в Эдирне (древнем Адрианополе) 14 сентября 1829 г. Краткая его суть состояла в том, что устье реки Дунай переходило под протекторат российской власти. Как и большая часть восточного побережья Черного моря, включая берег Абхазии с крепостями Анапа и Поти.

Кроме Греции, ставшей независимой, по итогам войны Сербия получила широкую автономию в составе Османской империи. Молдавия и Валахия перешли под покровительство России как автономные области. Фактически оккупировав эти районы, Николай I гарантировал местному правительству право на свободную торговлю. Также обещалась повсеместная поддержка в экономической и военной областях. На молдавских землях была упразднена архаическая система рабовладения, существовавшая там до 1828 г.

После кратких дискуссий Турции пришлось согласиться с тем, что Грузия и часть современной Армении навсегда вышли из-под ее влияния. С 1829 г. российские корабли снова стали свободно проходить через Босфор и Дарданеллы. Вопрос проливов решили через четыре года, в 1833 г., подписав договор о сотрудничестве в Ункяр-Искелесийске.

Позиции русского правительства в Восточной Европе укрепились. Став зависимой от расстановки политических сил на континенте, Турции оставалось только наблюдать, как происходит передел ее бывшей собственности на Балканах. Россия, как страна-победительница в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., кратко формулировала свои требования – Османская империя должна быть расчленена.

Русско-турецкая война 1828–1829 гг. была вызвана стремлением Турции сохранить распадающуюся Османскую империю. Россия, поддержав восстание греческого народа против турецкого владычества, направила к берегам Греции эскадру Л.П. Гейдена для боевых действий совместно с англо-французским флотом (см. Архипелагская экспедиция 1827 г.). В декабре 1827 г. Турция объявила России «священную войну». Русские войска успешно действовали на обоих, Кавказском и Балканском, театрах войны. На Кавказе войска И.Ф. Паскевича штурмом овладели Карсом, заняли Ахалцих, Поти, Баязит (1828 г.), захватили Эрзурум и вышли к Трапезунду (1829 г.). На Балканском театре русские войска П.Х. Витгенштейна форсировали Дунай и взяли Варну (1828 г.), под руководством И.И. Дибича разбили турок при Кулевче, овладели Силистрией, совершили смелый и неожиданный переход через Балканы, угрожая непосредственно Стамбулу (1829 г.). По мирному договору Россия приобрела устье Дуная, черноморское побережье от Кубани до Аджарии и др. территории.

Архипелагская экспедиция (1827)

Архипелагская экспедиция 1827 г. - поход русской эскадры Л.П. Гейдена к берегам Греции для поддержки греческого антитурецкого восстания. В сентябре 1827 г. эскадра соединилась в Средиземном море с англо-французским флотом для совместных действий против турок. После того как Турция отвергла ультиматум союзников о прекращении военных действий против Греции, союзный флот в Наваринском сражении полностью уничтожил турецкий флот. В сражении отличилась эскадра Гейдена, уничтожившая центр и правый фланг флота противника. В ходе последующей русско-турецкой войны 1828–1829 гг. русская эскадра блокировала Босфор и Дарданеллы.

Наваринское морское сражение (1827)

Сражение в Наваринской бухте (юго-западное побережье полуострова Пелопонес) между соединенными эскадрами России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетским флотом – с другой состоялось во время Греческой национально-освободительной революции 1821–1829 гг.

В состав соединенных эскадр входили: от России – 4 линейных корабля, 4 фрегата; от Англии – 3 линейных корабля, 5 корветов; от Франции – 3 линейных корабля, 2 фрегата, 2 корвета. Командующий – английский вице-адмирал Э. Кодрингтон. Турецко-египетская эскадра под командованием Мухаррем-бея насчитывала 3 линейных корабля, 23 фрегата, 40 корветов и бригов.

Перед началом сражения Кодрингтон направил к туркам парламентера, затем – второго. Оба парламентера были убиты. В ответ соединенные эскадры 8 (20) октября 1827 г. атаковали противника. Наваринское сражение продолжалось около 4 часов и завершилось уничтожением турецко-египетского флота. Его потери составили около 60 кораблей и до 7 тыс. человек. Союзники не потеряли ни одного корабля, имея всего около 800 человек убитыми и ранеными.

В ходе сражения отличились: флагманский корабль русской эскадры «Азов» под командованием капитана 1 ранга М.П. Лазарева, уничтоживший 5 кораблей противника. На этом корабле умело действовали лейтенант П.С. Нахимов, мичман В.А. Корнилов и гардемарин В.И. Истомин – будущие герои Синопского сражения и обороны Севастополя в Крымской войне 1853–1856 гг.

Подвиг брига «Меркурий»

Бриг «Меркурий» был заложен в январе 1819 г. на верфи в Севастополе, спущен на воду 19 мая 1820 г. Тактико-технические характеристики: длина – 29,5 м, ширина – 9,4 м, осадка - 2,95 м. Вооружение – 18 24-фунтовых пушек.

Шла русско-турецкая война 1828–1829 гг. В мае 1829 г. «Меркурий» в составе небольшого отряда под флагом капитан-лейтенанта П.Я. Сахновского совместно с фрегатом «Штандарт» и бригом «Орфей» нес дозорную службу в районе Босфора. Утром 26 мая была обнаружена турецкая эскадра в составе 18 судов, в том числе 6 линейных кораблей, 2 фрегатов и 2 корветов. Подавляющее превосходство врага было неоспоримым, и потому Сахновский подал сигнал не принимать боя. Подняв все паруса, «Штандарт» и «Орфей» ушли от погони. «Меркурий», построенный из тяжелого крымского дуба, а потому значительно уступавший в скорости, отстал. Бросившиеся в погоню быстроходные корабли турецкого флота, 110-пушечный линейный корабль «Селимие» и 74-пушечный «Реал-Бей», вскоре настигли русский бриг.

Видя неизбежность боя с врагом, командир брига капитан-лейтенант А.И. Казарский собрал офицеров. Выступивший по традиции первым самый младший по званию поручик корпуса флотских штурманов И.П. Прокофьев выразил общее мнение – принять бой, а в случае угрозы захвата корабля – взорвать его, для чего возле крюйт-камеры оставить заряженный пистолет.

Бриг первым дал залп по противнику. Казарский умело маневрировал, не давая туркам вести прицельный огонь. Несколько позднее «Реал-Бей» все же смог занять огневую позицию с левого борта и «Меркурий» попал под перекрестный обстрел. Турки осыпали бриг ядрами и брандскугелями. Во многих местах начался пожар. Часть команды принялась тушить его, но меткий обстрел турецких кораблей не ослабевал. Русским канонирам удалось нанести столь существенные повреждения «Селимие», что турецкий корабль был вынужден лечь в дрейф. Но «Реал-Бей» продолжал обстрел русского брига. Наконец он тоже получил попадание ядром в переднюю мачту и стал отставать. Около 4 часов длился этот беспримерный бой. «Меркурий», несмотря на то, что им было получено 22 попадания в корпус и около 300 в такелаж и рангоут, вышел из него победителем и на следующий день присоединился к Черноморской эскадре. За подвиг капитан-лейтенант А.И. Казарский был удостоен ордена Св. Георгия IV степени и произведен в капитаны 2 ранга, а корабль награжден кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. Кроме того, в императорском рескрипте говорилось, что «когда бриг сей, будет приходить в негодность, построить по одному с ним чертежу и в совершенном с ним сходстве таковое же судно, наименованное «Меркурием», приписав к тому же экипажу, на который перенести и Георгиевский флаг с вымпелом».

Эта традиция, сложившаяся в русском флоте, продолжается и поныне. На широких просторах морей и океанов несут российский флаг морской тральщик «Казарский» и гидрографическое судно «Память «Меркурия».

Командир легендарного брига А.И. Казарский в апреле 1831 г. был назначен в свиту Николая I и вскоре получил чин капитана 1 ранга. 28 июня 1833 г. он скоропостижно скончался в Николаеве. В Севастополе по проекту А.П. Брюллова был заложен памятник отважному моряку. На каменной усеченной пирамиде – стилизованная модель античного военного корабля и краткая надпись: «Казарскому – потомству в пример».